Юлиан Семенов - Отметить день белым камешком

- Больше тебе ходить ко мне нельзя... Я буду тосковать, но ты не приходи.

- Ничего... Я боюсь не за себя, я за тебя боюсь. Он быстро взглянул на нее.

- Знаешь, как страшно, когда болит раненая нога в холода... Выть хочется так страшно болит раненая нога. А у скольких солдат так болят ноги и руки? А сколько таких, как я, солдат сгнило на полях войн? Воровство - вот что такое война, малыш... Человек - маленький бедный солдатик. Когда начинается война, солдатик не может сказать "не хочу". Я стал умным, поэтому и делаю так, чтобы войны больше не было...

Он запнулся на мгновение и поправился:

- Стараюсь так делать, во всяком случае. Это моя работа, понимаешь? Моя настоящая работа...

- Цинашима-сан сказал, что за тобой следят... Тебе не верят...

- Зорге делает хорошее дело, - продолжал он тихо. ("Он говорил с таким прекрасным акцентом", - вспоминает Исии-сан, и тонкие пальцы ее рвут тонкий шелковый платок, и громадные глаза кажутся невозможно скорбными, увеличенные толстыми стеклами очков, - в тюрьме у нее испортилось зрение.) - Война страшна, человек несчастлив. Понимаешь? - продолжал он. - Зорге делает хорошо. Потом я умру. Это правда. Я умру. Что поделаешь? Зато люди будут счастливы. И ты будешь жить. Если Зорге не погибнет, вам будет трудно жить. Вам, японцам. А если я сделаю мою работу, это будет для японцев счастьем. Это правда...

4 октября 1941 года они виделись в последний раз.

Они виделись в последний раз именно в тот день, когда впервые встретились за шесть лет до этого. Она тогда работала в ресторане "Золотой Рейн", "Рэйн-гордо" - так произносят это японцы. Он там праздновал свой день рождения. Один. Сидел и пил шампанское, и смотрел на нее, и улыбался. А назавтра они увиделись возле музыкального магазина на Гинзе. "Какую пластинку тебе подарить?" - спросил он. "Итальянца Джильи", - ответила Исии. Зорге покачал головой: "Я лучше подарю Моцарта".

Они долго слушали пластинки в этом большом магазине, и постепенно мир смолк, и стало вдруг тихо, и был для этих двух - сорокалетнего Зорге и юной Исии - только веселый, озорной, мудрый Моцарт, полный свободы, любви, весны...

4 октября 1941 года они сидели в ресторанчике "Ломайер" и молчали. Потом Исии подняла за него бокал с шампанским - ему исполнилось сорок шесть лет.

Она пожелала ему счастья, здоровья и долгих лет жизни. Он усмехнулся и спросил:

- Полицейский у тебя уже был?

Она молча кивнула головой. Мацунага приехал к ней с протоколом ее допроса. Он сжег эти бумаги в маленькой японской печке "хибати". "Если об этом узнает хоть одна живая душа, - сказал он, - погибнем мы оба, причем вы - смертью более мучительной, чем я".

Усталая улыбка тронула лицо Зорге. Он погладил ее руку. Потом, закрыв глаза, притронулся пальцами к ее щеке. И так замер на мгновение.

- Все будет хорошо, - шепнул он. - Теперь Мацунага будет всегда защищать тебя, помни это.

Больше они не виделись: вскоре Зорге был арестован. Исии-сан арестовали только в сорок третьем году под хитрым предлогом: у нее в доме жил мальчик-студент, читавший книги запрещенного философа. Мальчика вызвали на допрос.

- Что ты знаешь об этой Исии-сан, женщине - государственном преступнике?!

Мальчик ничего про нее не знал. Его выгнали из института, а ее арестовали. В тюрьме шесть женщин сидели в десятиметровой грязной камере с клопами, вшами, блохами. Женщин вешали за ноги к потолку и так допрашивали. Мужчин пытали в коридорах на глазах женщин, - страдание было двойным - и физическим и моральным.

- Я чувствовала, что не выдержу этого ада, - рассказывает Исии-сан. - Два следователя допрашивали меня попеременно. "Спросите обо мне начальника спецотдела Мацунага", - рискнула я. "Теперь Мацунага всегда будет защищать тебя", - помнила я слова Зорге, сказанные им в наш последний день. Зорге всегда говорил правду. Он спас меня и тогда: Мацунага подтвердил, что я ни в чем не виновата. И меня выпустили из тюрьмы. Это Зорге спас меня. Он дал мне силу, он дал мне защиту, даже когда сам был беззащитен.

- А что было потом? - спрашиваю я.

- Потом была победа, - продолжает Исии-сан. - Ваша победа. Победа Зорге. Победа, принесшая Японии освобождение от милитаризма... В маленьком журнале я прочитала, что Зорге был казнен. Там же я нашла фамилию адвоката, который его защищал, - Асанума Сумидзи. Я искала могилу Зорге - никто не мог мне помочь. Я хотела узнать хотя бы, когда он погиб, этого тоже никто не желал мне сказать. Я ездила по кладбищам. Дзосигай - кладбище для тех, у кого нет семьи. Смотритель долго рылся в документах. Потом он ткнул пальцем в иероглифы: "Рихард Зорге". Я спросила:

- Где его могила?

- Не знаю. Походите по кладбищу, - может, отыщете.

Женщина долго ходила среди могил. Во время войны в Японии был древесный голод. Маленькие деревянные дощечки с именами умерших пошли на дрова. Исии-сан ходила среди холмиков по мокрой траве и опавшим большим листьям. Однажды приехал американский "джип", и несколько офицеров с переводчиком Судзуки ходили по кладбищу, громко переговариваясь и похохатывая. Они тоже искали чью-то могилу, и Исии-сан подумала: "Они тоже ищут его". Она поехала в тюрьму. Она добилась, чтобы ей показали "тетрадь прошлого". Там она нашла запись: "Рихард Зорге, место рождения - Берлин, скончался 7 ноября 1944 года в 10 часов 37 минут 10 секунд вечера".

Он погиб в день своего самого любимого праздника - в день революции Ленина.

- Где он похоронен? - спросила Исии-сан тюремного офицера.

- Это должно знать кладбище.

Она пошла к адвокату Асанума. Он взял ее дело и начал работу, но прошел год, и никто не хотел помочь ни ему, ни ей.

- Нами управляют американцы, - сказали ей в тюрьме, - мы за них не отвечаем, но они отвечают за нас...

Женщину в очках, в черном платье знали на кладбище. Однажды к ней позвонили оттуда:

- Недавно у нас было общее перехоронение. Мы хоронили тех, за кем так и не пришел никто из родных. Мы оставили одного иностранца. Можете его взять, если убедитесь, что это ваш Зорге.

- Почему вы думаете, что он был иностранцем?

- Судя по гробу, он был очень высоким...

- Я возьму, - сказала Исии-сан. - Я сейчас приеду...

- Погодите. У вас есть могила для него?

- Нет.

- Мы не можем в таком случае отдать его вам. Нужна могила.

Она купила могилу. Она отдала все свои деньги; это очень дорого было в Японии - купить могилу. Когда все документы были оформлены, Исии-сан поехала на кладбище. Пока она сидела в кабинете управляющего, раздался звонок из тюрьмы: ей запрещали взять останки Зорге. Кладбищенский управляющий окаменел лицом. Он был честным человеком, и во время войны по ночам к нему привозили многих из тюрем...

- Он мертв, этот Зорге, - сказал он тюремщикам. - Что изменится в этом мире, если я отдам женщине останки человека, казненного вами?