Юлиан Семенов - Путь в новогоднюю ночь

- Эй, - кричал Сейфуллин, - сюда! У меня мотор заглох!

- Вот тебе и приехали, - сказал Гостев Наташе. - Аида к ним, посмотрим, в чем дело...

В зимовье стало тепло. Проценко сидел, нахмурив брови. Наташа перебинтовывала ему голову, а он внимательно следил за ее быстрыми руками.

Потом Наташа растерла шею Геметову. Тот кряхтел и морщился. Когда девушка закутала его шарфом, он одобрительно хмыкнул:

- Молодец ты с нашим братом управляться.

- Велика наука, - улыбнулась Наташа.

Проценко остался верен себе. Он пропел:

Спасибо, сердце,

Что ты умеешь так любить!

Все отчего-то замолчали. Маленькое окошко, наполовину застекленное, наполовину забитое фанерой, было похоже из-за полукруглой формы на одноглазого волшебника.

Сходство это дополнялось тем, что как раз над ним висели ветвистые оленьи рога.

- А не встретить ли нам Новый год? - вдруг спросил Сейфуллин. - Все равно здесь засели.

- Никто не засел, - рассердился Геметов. - Гостев у нас персонаж положительный, ему и ехать в экспедицию. А мы подремонтируемся - и следом.

- Я с Гостевым, Дмитрий Сергеевич, - сказала Наташа, но, увидав потемневшее лицо снабженца, добавила тихо: - Разрешите, пожалуйста...

Геметов несколько раз подряд глубоко задохнулся махорочным дымом, потом потушил цигарку о стол и отшвырнул в угол.

- Неистовая ты, ей-богу...

- Спасибо вам, Дмитрий Сергеевич. Значит, можно?

- Сказал же... Пошли машины перегружать, ребята!

Консервированные фрукты, икру, печенье, бутылки со спиртом, вино и шампанское перенесли в гостевский "ГАЗ", а передвижки и оборудование для электростанции - к Проценко.

Пальцы на морозе стыли. Бутылки с шампанским были скользкие, то и дело падали в снег. Каждый раз, когда бутылка падала, Геметов начинал кричать:

- Что, руки у тебя отсохли, да? Рак кожных покровов у тебя, да?

Когда Проценко выронил сразу две бутылки, а Геметов особенно сильно раскричался, Сейфуллин сунул в карманы несколько банок консервов, три бутылки шампанского и пошел в избушку зимовья.

Геметов сначала растерялся, а потом заорал:

- Чего, чего?!

- Я хоть и татарин, - медленно, с расстановкой ответил Сейфуллин, - а Новый год встречаю по-христиански. Ясно? А это, - он хлопнул себя по набитым карманам, - усушка и утруска. Для вашей перестраховки, потому что никто и слова не скажет.

- Ну и жох, - протянул Геметов. - Ладно, черт с тобой, возьми еще и спирта.

"Воронов, любимый мой Воронов, - думала Наташа, перегружая тюки с крупами, - скоро, совсем скоро я увижу тебя..."

Через полчаса все столпились вокруг стола. Геметов раскупорил бутылки. Выпили за счастье в Новом году. Проценко принес из машины гитару и заиграл "Амурские волны".

Наташа взглянула на часы и сказала:

- Товарищ Гостев, разрешите мне пригласить вас на вальс.

Длинный, нескладный Гостев покраснел.

- Я не умею, - тихо ответил он и спрятал ноги под табуретку.

В печке трещали дрова. В запотевшем окошке отражался тусклый свет переносной лампы. Стены зимовья пахли малиной и вяленой рыбой. Янтарные капельки смолы застыли невыплаканными слезами. Проценко смотрел на девушку грустно, с любовью.

Гостев вспоминал свою дочь Дашку. Сейфуллин в мохнатых унтах, с застывшим лицом танцевал с Наташей вальс. Он держал девушку почти на весу, потому что пол был неровный, со щелями.

Потом Наташа танцевала с Геметовым.

- А я безногий, что ль? - перестав играть, спросил Проценко. Он обхватил Наташу за талию и, сам себе напевая, прошел с ней два круга.

Гостев поднялся, как только Наташа кончила танцевать, нахлобучил ушанку и сказал:

- Ну, пока! Я поехал потихоньку.

И вышел, не дожидаясь девушки.

Глухая ревность кровь пьянит,

Пусть Гостев нас тут не винит,

сказал вслед ему Проценко.

Наташе стало радостно и весело: она была очень молода и поэтому радовалась всегда, когда чувствовала, что нравится окружающим.

Все вышли провожать их.

- Осторожней, парень, - сказал Геметов, - дорога - сам знаешь.

- Чего там...

- Там "чего" нет, - ответил Геметов, - не терпевший никаких морфологических неточностей в речи, - а вот "ничего" там быть может. Постиг?

Когда машина тронулась, Наташа увидела, как шоферы вынесли переноску и все втроем полезли под проценковскую машину.

"Как же они будут в такую стужу ремонтировать? - подумала Наташа. Разве мыслимо?"

Девушка закрыла глаза и сразу же увидела Воронова. Она счастливо засмеялась.

Гостев недоуменно посмотрел на нее.

...Лед вспузырило, как простоквашу.

- Через реку махнем, - сказал Гостев, быстро взглянув на светящийся циферблат часов, - а там до дома пять километров.

- Успеем к двенадцати?

- Должны.

- А Геметов волновался...

- Правильно делал. В тайге без дружбы нельзя.

Наташа не поняла.

- Ну, когда один, - пояснил Гостев. - В тайге одному нельзя, пропадешь зазря.

- Это верно, - согласилась девушка.

- У меня к вам вопрос.

- Какой?

- Вы нашему товарищу Воронову не родственницей будете?

Наташа улыбнулась.

- Нет.

- Странно, - вдруг обрадовался Гостев. - А то мне ваша личность показалась знакомой. У Воронова на столе стоит. Только там значительно некрасивше. Это точно.

Гостев посмотрел на девушку, увидал ее профиль, хотел сказать что-то, но не успел: впереди чернела полынья. Гостев вывернул руль и почувствовал, как у него сразу же вспотели ладони: что-то захрустело так, будто рвали коленкор. Наташа уперлась руками в сиденье, чтобы не удариться лбом о стекло. Передние колеса провалились под лед.

Гостев рванул рычаг коробки скоростей вверх и дал задний ход. В ту же минуту раздался треск, но теперь уже с боков. И в кабину хлынула дымная, обжигающая вода.

Наташа вскочила на сиденье. Гостев распахнул дверцу и прыгнул вниз. Через мгновение он прохрипел:

- Давай сюда!

Наташа заглянула вниз и увидела Гостева. Он стоял по горло в воде. Его лицо стало белее снега. Это было так страшно, что девушка зажмурилась.

- Скорей, черт! - заорал Гостев. - Скорей.

Наташа шагнула вниз и почувствовала, как ее подхватили сильные руки шофера. Он держал ее над головой и нес к берегу. Руки у него дрожали, глаза налились кровью, а тело покалывало тысячью иголок, не больно, но противно.

Он добрел до берега и бросил Наташу в снег. Здесь, у берега, ему было так же, как и около машины, почти по горло. Он начал карабкаться, но лед был свежий, скользкий. Гостев все время падал вниз, в воду. Наташа протянула ему руки.

- Держись!

Гостев взял ее пальцы и, упершись ногами в крутую стенку ледяного берега, начал подтягиваться. Наташа заскользила. Как она ни старалась упираться коленями, снег под ней полз прямо в черную полынью, к Гостеву. Он увидел это. Разжал пальцы.

Упал в воду, и брызги, поднятые им, сразу же зазвенели льдинками. Гостев пошел вдоль берега, отыскивая место, где можно было бы выбраться из воды. Он шел, словно ледокол в Арктике: от него отскакивали маленькие льдинки и тонко звенели, сталкиваясь друг с другом.