С. Папков - Сталинский террор в Сибири. 1928-1941

То, что далее описывал в своих «раскаяниях» Лубков, было типичным признанием «оппозиционера»: «встречались», «обсуждали», «переписывались». Но для НКВД важным являлись лишь имена тех людей, которых Лубков назвал в качестве единомышленников. Впрочем, фамилии многих партизан удалось получить и от других подследственных.

22 июня 1937 года Лубков предстал перед Военной Коллегией Верховного Суда СССР. Во время судебного заседания он отказался от своих прежних показаний и заявил, что сознательно оговорил себя и других людей. Он также утверждал, что дать ложные показания его уговорили сокамерник троцкист Сумецкий и секретарь крайкома Эйхе. По приговору суда Шевелев-Лубков был расстрелян {331} 331 Там же. .

В начале 1937 года за решеткой в ожидании смерти сидели сотни бывших сибирских партизан и их командиров. Число их увеличивалось по мере того как выколачивались показания у новых заключенных.

В Красноярске был арестован бывший главнокомандующий Северо-Канским фронтом партизанской армии Николай Буда. Его заставили признаться в том, что в 1932 году он организовал рад крестьянских восстаний в Сибири с участием партизан {332} 332 Архив ФСБ по Красноярскому краю, д. П-4946. .

Арестованный в Москве директор НИИ Наркомзема Василий Яковенко — также бывший крупный партизанский авторитет — был определен к «московскому партизанскому центру», связанному с Бухариным и Рыковым.

НКВД громило бывших героев во всех районах их проживания: на Алтае, в Кузбассе, Восточной Сибири и на юге Красноярского края. Весь 1937 год вскрывались «районные» и «поселковые партизанские ячейки», производились аресты членов семей партизан. В списке арестованных и расстрелянных оказались многие известные в то время партизанские авторитеты: Ефрем Рудаков, Николай Малышев, Г. Шаклеин, Иван Третьяк, Родион Захаров, Михаил Перевалов…

Общая численность исчезнувших не поддается учету. Однако можно определенно утверждать, что в годы террора основная часть этой социальной группы была уничтожена. Причина состояла не в том, что бывшие партизаны или хотя бы верхний их слой — наиболее сплоченных и отважных людей, могли представлять потенциальную опасность для режима Сталина. Просто режим не признавал никакой общественной консолидации вообще, кроме той, которая непосредственней отражала бы интересы тирана. К началу 1937 года была создана вполне подходящая обстановка для того, чтобы физически устранить не только всех бывших противников Сталина, но и покорить прочие общественные силы, сохранявшие относительную самостоятельность. Представленную возможность расправиться с партизанским единством как угрозой «единству партии и народа» сталинцы использовали до конца.

Весной 1937 года сталинский план истребления «двурушников» распространился и на военных. Найти объяснение террористическим действиям против армии, исходя из поведения самих военных, невозможно. Существуют лишь общие соображения относительно того, почему Сталин развернул методичное уничтожение тысяч командиров и политработников Красной Армии. Известный исследователь этой эпохи Роберт Конквест, рассмотревший проблему во многих аспектах, допускает вероятность превентивных действий со стороны Сталина. Его взгляд основывается на том, что всякая диктатура сталкивается с возможностью военного переворота. «Ведь всего несколько десятков целеустремленных людей, — пишет Конквест, — могли, теоретически рассуждая, захватить Кремль и высших руководителей в нем. И машина того типа, какую построил Сталин, могла в таких обстоятельствах сломаться очень легко» {333} 333 Роберт Конквест. Большой террор. Пер. с англ. Флоренция, 1974. С. 391. .

Это замечание выглядит убедительно, если речь идет о высшем командном составе армии. Но оно будет служить слабой почвой для оценки того, что происходило в нижних армейских структурах и далеких военных округах. Трудно было бы в самом деле связать с возможными заговорщиками младших офицеров и рядовых солдат, служивших в сибирских гарнизонах; или найти признаки вины в действиях армейских ветеранов, работников госпиталей и самых заурядных тыловиков. Никакое изощренное воображение не в состоянии сплести в один клубок политического заговора действия столь разных и далеких друг от друга элементов советской армии.

Удары Сталина по армии, за исключением ее высшего эшелона, носили избирательный характер. Но они распространялись на все ее многочисленные структуры и службы. Это свидетельствовало о том, что армия подвергалась такой же чистке, как и общество в целом. И здесь террор преследовал те же цели устранения предполагаемых противников режима и «неустойчивых», «не вполне советских элементов».

Логика террора заключалась в том, что сталинцы начинали выявлять следы оппозиции в той или иной государственной или общественной структуре, а затем переходили к широкому погрому внутри этих структур.

В Сибири «дело военных» начало приобретать форму огромного заговора с того момента, как в феврале 1937 года НКВД обнаружило «шайку шпионов и троцкистов» в Доме Красной Армии СибВО — ведомстве Политуправления округа. «Шпионами» оказались музыканты из концертной бригады ДКА, которых приглашали для выступлений в японское консульство в Новосибирске. Вскрылась также «засоренность» армейских библиотек «контрреволюционной троцкистской литературой».

Обо всем этом было доложено в крайком партии. Эйхе отреагировал директивой в адрес начальника Политуправления СибВО А.П. Прокофьева:

«После твоего отъезда получил доклад НКВД о ДКА и ЗВК [военная кооперативная организация, осуществлявшая дополнительные поставки продовольствия и фуража для армии. — Авт.] Впечатление очень тяжелое и, если даже только половина фактов верна, то и тогда нужно сказать, что рyководители ПУОКРа совершили тяжелое партийное преступление.

Разгильдяйство и гнилой либерализм наших ответственных руководителей ловко использовали жулики и шпионы. Это нужно немедленно пресечь. Я предлагаю, во-первых, срочно расследовать все факты, указанные в докладе НКВД, и очистить ДКА и ЗВК от жуликов и троцкистов, а также установить, по чьей вине вся эта шайка могла безнаказанно орудовать до сих пор.

Во-вторых…представить подробный материал бюро крайкома…» {334} 334 ПАНО, ф. 3, оп. 2, д. 891, л. 8. .

Проведенное «расследование» позволило произвести первую серию арестов среди офицеров. Сначала посадили трех начальников Домов Красной Армии: в Томске — Я.М. Супьяна, в Омске — Миронова, в Новосибирске — В.Л. Нахановича {335} 335 Архив ФСБ по Новосибирской области, д. 4504, т. 1. .