Тихон Семушкин - Алитет уходит в горы

- Двадцать пестрых пыжиков дал я ему в придачу. Чарли мне сказал: такое ружье называется "савадж", и оно всегда бьет без промаха.

- О-о! - протянул Туматуге. - А я и не знал об этом.

- Теперь знай, почему ты ловко стрелял, - заключил Алитет.

Огромный медный чайник был уже пуст. Шаман Корауге внимательно выслушал рассказ охотников и сказал:

- О! Я большой шаман. Много мне приходится заботиться о людях. В большой дружбе я с духами. Все стойбище живет под моей защитой. Я лечу оленей, я лечу людей, я отгоняю злых духов от нашего стойбища. Один Вааль не хочет знать этого. Он дрянной старик. А ведь, зазывая моржей к нашим берегам, я забочусь и о нем. Алитет всегда дает кусок мяса и в его ярангу.

- Правда, правда, Корауге! Каждой яранге на зиму нужно три моржа. А разве они набьют по три моржа на своей дырявой байдаре? Нет. Всем помогает Алитет, - заискивающе проговорил Туматуге.

- Вчера, когда я бил в бубен, духи сказали мне: будут моржи. Я это слыхал так же, как слышу по вечерам завывание собак. И я сказал Алитету: готовь лодку, готовь людей. И вот вы поехали. И вот вы убили одиннадцать моржей за один день.

Склонив голову на колени, раскрыв рот, Туматуге робко посматривал на Корауге. Сейчас он особенно верил в чудодейственную силу шамана.

Наргинаут вышла на улицу. Она принялась за обработку моржовых шкур. На них был толстый слой жира, и этот жир надо было немедленно снимать. Шкуры были с крупных зверей, и, наверное, Алитет захочет их продавать кочевникам - чаучу.

Наргинаут уставала от многочисленных домашних работ. Иногда она думала: зачем так много убивать моржей? На еду требовалось меньше. Не понимала она, когда Алитет говорил ей: больше шкур в яранге - больше веселого духа в человеке.

Руки Наргинаут не успевали отдохнуть, как снова приходилось быстро скоблить эти огромные шкуры. А завтра, наверное, Алитет привезет еще.

- Работай, работай! - говорил ей Алитет. - Разве женщины других яранг пьют чай с сахаром? А ты пьешь. Потому что живешь в моей яранге. Я, Алитет, все равно как американ. Так мне и Чарли говорил.

А в это время старик Вааль сидел в своей тесной яранге. Он думал о байдаре, у которой лопнуло дно: "Нехорошо. Не ко времени лопнуло. Охота началась. Как быть? Не заготовишь моржей, ой, как плохо будет зимой!"

Вааль вылез из жилища, спрятал в узком прищуре глаза, подтянул сползавшие штаны и подумал: "Сердито шумит море... Солнце скрылось за тучами... И моржей неслышно... Хорошо, когда солнце висит над головой... Хорошо и рев моржей слушать. Уши с радостью вселяют их голоса. От веселья сердце прыгает. - И Вааль тяжко вздохнул. - Теперь долго море не успокоится. И о чем только думает Корауге? Надо бы попросить духов утихомирить море... Только Корауге все равно: пусть шумит оно. Алитет привез моржей: ему что!"

Размышляя, Вааль прошел вдоль берега. "Пожалуй, шторм нагонит льды и закроет воду. Плохо будет", - и, отягощенный думами, вернулся в свое жилище.

Он разделся по пояс, и под темной морщинистой кожей его тела выступили ребра, хоть считай.

Здесь же был и его сын Ваамчо. Рядом с ним прилег и старик Вааль. Он еще не успел рассказать сыну про все свои думы, как в жилище вошел работник Алитета - Туматуге.

Без приглашения, с важностью развалился на шкурах и не сразу начал выкладывать добрую весть, которую он принес:

- Вааль, Алитет сказал: пусть Вааль возьмет новую шкуру моржа для лодки. Отдаст потом песцами. Охотнику без байдары нельзя. Так и сказал Алитет. Он добрый и любит делать добро людям.

Старик Вааль выслушал новость и, ни слова не сказав Туматуге, повернувшись к сыну, попросил:

- Ваамчо, почеши-ка мне спину.

Ваамчо принялся чесать, а Вааль покряхтывал от удовольствия.

Туматуге был поражен тем, что старик не поспешил обрадоваться такой новости.

- Еще, еще почеши, Ваамчо. Радость приходит от этого.

Насладившись почесыванием, Вааль повернулся к Туматуге.

- Нежданную новость ты принес, Туматуге, - начал старик. - Только, пожалуй, не возьму я шкуру моржа. Я присмотрел на крыше яранги одну подходящую. Пожалуй, она сгодится. Ты сам знаешь, Туматуге, как я умею шить кожи. Закрытый шов сделаю. Капля воды не пройдет. Вот как! - весело сказал Вааль.

- Я знаю, - ответил Туматуге. - Ты был великим охотником. И остов байдары ты хорошо делаешь... А новую шкуру все-таки возьми, раз дают.

- Нет, Туматуге, ни к чему она нам, - отклонил предложение старик.

- Отец, а может, возьмем? - вмешался в разговор Ваамчо. - Новая-то попрочней старой с крыши.

- Нет, не надо. Ты думаешь, Ваамчо, нам не понадобятся песцовые шкурки на что-нибудь другое? Ой, как много у нас прорех! Да и случиться может, что за лето и сами убьем одного-двух моржей. Охота только началась. Вот так, Ваамчо. А ты, Туматуге, передай Алитету спасибо за заботу...

Шторм продолжался четыре дня. Море успокоилось, но спустился густой туман, закрывший солнце и очертания скалистых берегов. Опять нет охоты. Но как только выдавались хорошие дни, охотники вновь уходили в море. Бывало, что и в такие дни не повстречаешь моржей. Море широкое! Есть где разгуляться моржам!

И все же Ваамчо однажды подвезло: с охоты он вернулся с крупной добычей. Морж был разделан, мясо разложено по всему дну байдары, а шкура моржа целиком полоскалась сзади байдары на буксире.

Старик Вааль прыгал от радости.

- Ваамчо, - распоряжался он. - Надо поделиться мясом со всеми.

Радовалось и все стойбище. И только Алитет с нескрываемой завистью посматривал на необыкновенно большие бивни моржа и обдумывал, как бы их забрать. Редко попадались такие бивни. Ведь приятель-американ как раз такие и заказывал ему, с ногу величиной.

- Хороший морж попался тебе, Ваамчо, - сказал Алитет. - Это Корауге позаботился о тебе. Всю ночь перед охотой он бил в бубен. Как же? Надо же тебе сделать хорошую лодку. Пожалуй, я заплачу тебе за бивни три пачки патронов. Во! - ошарашил он Ваамчо.

Ваамчо просиял, но сказал:

- С отцом надо поговорить.

Жизнь стойбища, с удачами и неудачами, продолжалась. И короткое полярное лето промелькнуло совсем незаметно.

Вскоре моржи покинули северные воды и ушли куда-то в другие места до будущего лета. Ушли и киты.

Остались вдоль побережья на зимовку только нерпы да белые медведи. Но охота на нерп в движущихся льдах небезопасна. Не редки скучаи, когда охотники погибали во льдах, оторванных от берега.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Зима. Ночь круглые сутки. Месяц еще не народился. Мрак. Солнце в это время совсем не появлялось, и люди думали: солнце ходит где-то под землей, под океаном. И не скоро оно еще вернется.

Бушевала пурга. Яранги скрипели и дрожали. Пурга металась с ревом и стоном, как раненый, обезумевший зверь.

Собаки дремали, свернувшись в клубок, спрятав морды под брюхо, и, казалось, не обращали никакого внимания на разыгравшуюся пургу.