Леонид Мацух - Тайны Петербурга

Вот характерный для Лабзина пассаж: «Священное Писание есть немой наставник, указующий знаками на живого учителя, обитающего в сердце нашем… Текст хранит Божественное молчание, silentium divinum, он не дает ответа на наши вопросы… Как же нам понять слово Божие? Помогут ли нам многочисленные толкования? Нимало… ибо они суть лишь мнения человеков, а мнениями нельзя угодить Господу. Они суть произведения разума, а можно ли постичь человеческим разумом Божественную истину? Сие так же невозможно, как тщиться ложкой вычерпать море…» (Это сравнение, как и фразу про «Божественное молчание» текста, Лабзин заимствует из блаженного Августина.)

Мистические масоны очень любили на своих собраниях петь свой духовный гимн на слова М.М. Хераскова (Михаил Матвеевич Херасков, видный масон, куратор Московского университета, почитавшийся современниками первым поэтом эпохи, «нынешним Ломоносовым», написал для лабзинской ложи гимн «Коль славен наш Господь в Сионе». Музыку к нему написал Дмитрий Степанович Бортнянский, капельмейстер придворной капеллы. Этому масонскому гимну выпала удивительная судьба. Он стал официальным гимном Российской империи и был им до 1833 года. После этого он исполнялся на торжественных государственных церемониях, входил в военный ритуал. Куранты на Спасской башне Кремля вызванивали его мелодию с 1856 года по октябрь 1917 г.):

Взглянем на некоторые сочинения, которые выбрал для перевода Лабзин. Их длинные, витиеватые, в духе галантной эпохи названия настолько красноречивы, что не требуют комментариев. Из немецкого мистика К. Эккартсгаузена Александр Федорович перевел среди прочего трактаты «Ключ к таинствам натуры», «Важнейшие иероглифы для человеческого сердца», «Облако над святилищем, или Нечто такое, о чем гордая философия и грезить не смеет» (!). С французского он перевел эссе теолога Ф. Пуарата «Просвещенный пастух, или Духовный разговор одного благочестивого священника с пастухом, в котором открываются дивные тайны Божественной и таинственной премудрости, являемой от Бога чистым и простым душам».

Вот эти-то «чистота души и простота сердца» были самыми желанными целями самого Лабзина и других вольных каменщиков. Достичь этого было нелегко. Лабзин разработал для братьев целую систему мер, где одна из главных ролей отводилась чтению. Для масонского взгляда на мир было характерно убеждение, что правильно воспринять «мировую гармонию» может только человек внутренне чистый, обуздавший свои страсти и смиривший свою гордыню. Духовно нечистому человеку все самые высокие истины, изложенные в самых умных книгах, ничего не дадут, ибо он не готов к их восприятию. Метафорически эта мысль выражена в излюбленной масонами притче. «Представим себе, — говорится в ней, — что некий человек с бельмами на глазах въехал в великолепнейшую страну. Для него она черна, как ночь. Напрасно станут говорить ему о красотах натуры, его окружающей. Он не узрит их, доколе не снимет с глаз своих бельма». Так что поначалу, на стадии ученичества, предлагались несложные книги, лучше всего простые и ясные «моралите».

Большим мастером таких сочинений был Н.И. Новиков. Его и рекомендовал братьям Лабзин. Читать следовало понемногу, не перескакивая с книги на книгу, добиваясь полного уяснения материала. Потом переходили к более сложной литературе, например к сочинениям И. Арндта и Иоанна Масона. Вершиной «пирамиды постижения» были мистические книги. Однако и их следовало читать под надзором старших в иерархии братьев и самого Мастера.

Во всех ложах много читали, но в «Умирающем сфинксе», пожалуй, больше других. Предписывались строгий порядок и последовательность чтения, регламентировался порядок взаимной помощи братьев в «постижении науки», Великий Мастер (им, разумеется, был сам Лабзин) внимательно следил за успехами братьев, поощрял усердных и порицал нерадивых. К чтению для развлечения масоны вообще и Лабзин в частности относились отрицательно. Правда, сам Александр Федорович не пренебрегал романами, но всегда при этом подчеркивал, что приключения героев для него лишь повод для новых благочестивых размышлений и дидактических выводов.

Лабзин не раз высказывал сожаление по поводу того, что печатная книга заменила рукописную и подлинно хорошие сочинения теряются в потоке незначительных. Тем не менее он как истинный масон полагал, что прогресс остановить нельзя и надо учиться выбирать «жемчужины среди песка». Лабзин был категорическим противником цензуры и, тем более, запрещения книг. С «вредными» сочинениями он предлагал бороться с помощью журнальной полемики и написанием «книг-отповедей». Он часто повторял: «Надлежит в мире быть и соблазнам, иначе как же усовершенствуется добродетель?»

С самыми продвинутыми из братьев Лабзин читал очень серьезные книги. В круг чтений входили Отцы церкви, православные и католические богословы, средневековые и современные мистики, классики масонства и даже алхимики. Лабзин всегда старался, чтобы в его ложе был самый лучший подбор книг, и неустанно переводил все то, что казалось ему интересным и «душеполезным» для братьев. Список переведенной им литературы очень велик, выше мы привели лишь небольшую его часть.

Другим не менее важным средством достижения «чистоты души» были самовоспитание и дисциплина. Лабзин требовал от своих братьев по ложе строжайшей дисциплины не только внешней (подчинение уставу ложи и лично Мастеру), но и внутренней (упорной работы по самосовершенствованию). Именно эта внутренняя дисциплина, сравнимая с монашеской аскезой, и оказалась важнее всего для мистического масонства. Это называлось «тесанием дикого камня» человеческого сердца и составляло главное содержание всех «масонских работ». С помощью этих работ масоны стремились воспитать новый тип человека со «слышащим сердцем». Это направление масонства оказало сильнейшее влияние на романтизм в русском искусстве — у всего роскошного российского романтизма оккультные корни.

Здесь необходим небольшой терминологический экскурс. Слово «оккультный» нуждается в «реабилитации», так как сейчас в устах некоторых невежд и мракобесов оно превратилось чуть ли не в ругательное, якобы тождественное сатанизму и изуверским культам. Между тем оккультизм (от латинского occultus — тайный, сокровенный) — это общее название мистических учений, постулирующих существование скрытых сил в человеке и космосе, недоступных для обычного человеческого опыта, а также изучающих явные и скрытые связи человека с потусторонним миром. Термины «оккультный» и «эзотерический» часто используются как синонимы. Эзотеризм (от греческого «эзотерикос» — внутренний) в первоначальном значении понятия — философское учение, доступное только ограниченному кругу лиц, «малому стаду» избранных в противоположность экзотеризму — общедоступному знанию. С экзотеризмом тесно связаны религии как высший взлет человеческого духа и идеологии, как суррогат религий. И те, и другие стремятся к своему максимальному распространению. В религиозном обиходе это стремление называется миссионерством, в идеологическом — пропагандой. В отличие от них эзотерические учения, например масонство, отнюдь не стремятся проповедовать свои знания «широким народным массам». Они полагают, что при изложении высоких истин на общедоступном языке они огрубляются и опошляются, иными словами, вульгаризируются и профанируются.