Сергей Сергеев-Ценский - Львы и солнце (Преображение России - 14)

Запах ее золотых слитков действовал на него ошеломляюще.

Она заметила это. Может быть, ей было это приятно. Она крикнула, вызывающе шевельнув полными губами:

- Вот еще невидаль: ка-за-ки!

Магистр зоологии был впереди на шаг. Он очень забеспокоился:

- Что? Казаки?.. Где казаки?

- Нет никаких казаков! Пойте! - крикнула девица азартно и сама, тряхнув своим богатством из-под мерлушковой шапочки, запела, опережая трубы:

Ils viennent jusque dans vos bras

Egorges vos fils, vos compagnes!..

Непонятные Полезнову слова эти показались чем-то бесшабашным, шалым. Он взял ее за локоть, боясь, что она как-нибудь продвинется вперед, к трубам, а он не поспеет, не продерется через толпу и ее упустит. Но музыка вдруг оборвалась и пение тоже.

Полезнов поднялся на носки, чтобы разглядеть что-нибудь впереди, и, когда разглядел горбоносую рыжую лошадиную голову, упрекнул девицу растерянно:

- Говорил я вам, что казаки!.. Разве же могут скопление такое дозволить? Эх! - И он уже спасительно потащил ее за руку на тротуар.

- Куда вы? Куда меня тащите! - закричала девица, вырываясь.

- Это не казаки! - кричал и магистр спереди. - Это конная полиция!

- А не один ли черт?

- Совсем не один!

Тут много голосов раздалось кругом, и какой-то рабочий, пожилой, морщинистый, в зло нахлобученной шапке, продираясь вперед, толкнул их всех троих одного за другим. Он рылся в толпе, как крот. Он кричал при этом (голос у него был низкий, хриплый):

- Ссаживай их!.. Ссаживай, не бойсь!.. Хватай за ноги!.. За ноги!

А спереди слышно было пронзительно-длинное:

- ...И-и-ись!

Должно быть, околоточный командовал: "Разойдись!" или: "Расходись!"

И другие еще стремились за рабочим в шапке... Бросали на ходу:

- Студенты там впереди!.. Куда они к черту годятся!.. Интеллигенты!.. Они еще драла дадут!.. Держись смелей!

Иван Ионыч оглянулся кругом, как бы выбраться на тротуар, чтобы пробиться в какой-нибудь двор. Ему казалось, что сейчас засвистят по толпе пули, а при чем он здесь? Но кругом было непробиваемо густо, и уж дышать становилось трудно от тесноты. Он спросил магистра сердито:

- Чего же это народ хочет?

- Вот тебе на! - Магистр поглядел на него с презрением и добавил: Хлеба хочет!

Рыжеволосая тоже нахмурила на него чуть заснеженные (золото с серебром) брови и шевельнула губами не менее презрительно:

- А войны не хочет! Поняли?

- Коротко и ясно! - буркнул Полезнов. - А что хлеб везли, это мне хорошо известно... Только морозы вот... Так что у тысячи паровозов трубы полопались, вот как было дело!

Но тут он увидел, как продиравшийся мимо вперед сутуловатый, с сажей на крыльях носа молодой рабочий очень близко и очень тяжело на него глянул белыми с черными точками глазами. Он ничего не сказал ему, только глянул пристально, и Полезнов понял, что ни полиция, ни даже казаки таких не испугают.

А когда опять донеслось пронзительное: "И-и-сь!", то сразу закричали все вокруг, и трудно было разобрать, что именно. Потом вдруг попятились (и он вместе со всеми), но тут же почему-то опять подались вперед. И так было не один раз.

У Полезнова была старая привычка: в толпе держать руки в карманах. Так он стоял и здесь, все время стараясь нащупывать пальцами карманы пиджака и брюк.

Но вот кто-то крикнул впереди:

- Пулеметы!

- Пу-ле-ме-ты! - изо всех сил закричал назад Полезнов.

И он уже повернулся, чтобы бежать вместе со всеми: ему казалось, что после такого страшного слова остается всем только одно - бежать.

Но никто не побежал почему-то. Даже как будто стали напирать гуще... Рыжая девица даже смеялась чему-то, а бритый магистр, обернувшись, весело кричал ему:

- Ерунда, Лев Львович!.. Не впадайте в панику!.. Наша берет!

Однако тут же все сильно начали пятиться. Закричали спереди:

- Казаки!.. С пиками!..

- Ну вот!.. Не говорил я? - И Полезнов сильно потянул назад за руку поэтессу.

- Да какого вам черта нужно, послушайте! - обиделась та и тут же чуть на него не упала: нажали спереди, а когда оглянулся Иван Ионыч, оказалось, что видны были уж не лица, а затылки, и значительно стало свободнее. И вдруг золото волос рыжухи и шляпа магистра мелькнули мимо него и очутились уже сзади... Полезнов втянул голову в плечи, насколько смог, и кинулся за ними.

Он кинулся с большой силой, так что едва не сшиб с ног двух-трех подростков. Кто-то из них обругал его "боровом". От бега и сутолоки распустилась, он заметил, тугая коса девицы, и плескался перед его глазами конец ее золотой рыбкой.

Когда на дворе какого-то обшарпанного дома очутились они все трое - он, магистр и поэтесса, - переглянулись они дружелюбно, и вдруг и зоолог и рыжуха расхохотались почему-то так весело, что даже он зачмыхал носом и довольно покрутил головой.

- Совсем революция! - сказал он.

- Де-мон-стра-ция, господин Львов! - похлопал его по плечу зоолог. Пока еще только демонстрация, а ре-во-лю-ция будет своим чередом... Она не задолжится!

- Будет?.. Неужто как в девятьсот пятом? - несколько даже испуганно поглядел не на него Полезнов, а на рыжеволосую, подкалывавшую в это время косу: ей он все-таки больше верил.

- Нет, не как в девятьсот пятом, а го-раз-до лучше! - успокоила та.

- Значит, опять имения будут громить?

- А у вас что? Имение?.. Вы - помещик?

- Ну вот, какое там имение, что вы! - усмехнулся он: он действительно повеселел как-то оттого, что не успел стать помещиком, что был, и не очень давно, случай купить, небольшое правда, имение недалеко от Бологого и не так дорого, но он все-таки удержался, не купил, - оказалось, хорошо сделал.

Во двор между тем порядочно набилось народу, и из ближней кучки какой-то тощий и высокий, но довольно легко одетый кричал сипло:

- А я вам говорю, что они заранее приготовились!.. На Невском везде патрули, я сам видел!.. И казачьи пикеты!..

Тут он жестоко закашлялся, согнувшись и двигая спиной, так что Полезнов сказал сожалея:

- Таким бы дома надо сидеть, а не по холоду с другими ходить!..

Но длинная спина кашлявшего напомнила ему тоже длинного и худого князя Абашидзе, и он спросил зоолога с беспокойством:

- А как же с войной в подобном случае, если и в самом деле революция будет?

- К черту войну!.. Долой войну! - ответил тот очень решительно. Навоевались!.. Довольно!.. Вы согласны с этим, Лев Львович?

Полезнов решил обидеться.

- Дался вам какой-то Лев Львович! Меня Иван Ионычем зовут, если вам желается знать, а совсем не Лев Львович!

- Неужто не Лев Львович! - весело шутил бритый, а рыжуха все возилась с тяжелым слитком волос и смотрела куда-то в сторону.

Полезнов обиделся и на него и на нее тоже и, вдруг повернувшись решительно, пошел к воротам.

Улица была уже чиста; народ толпился только на тротуарах. Трое или четверо конных полицейских медленно передвигались около самых тумб и кричали: