Юрий Денисов - Славяне: от Эльбы до Волги

Упомянутый король носил венерин набедренник, усугублявший (его) врожденную склонность к блуду. Но Спаситель наш Христос, заповедовав нам препоясывать чресла, обильный источник губительных излишеств, разумел воздержание, а не какой-либо соблазн. Услыхав от своих проповедников о горящем светильнике, названный король смыл пятно содеянного греха, усердно творя щедрые милостыни. Ибо написано: подавайте милостыню, тогда все будет у вас чисто. Он долго правил упомянутым королевством (regnum), умер глубоким стариком и похоронен в большом городе Киеве (Cuiewa) в церкви мученика Христова папы Климента рядом с упомянутой своей супругой – саркофаги их стоят посреди храма. Власть его делят между собой сыновья, и во всем подтверждается слово Христово, ибо, боюсь, последует то, чему предречено свершиться устами нелживыми – ведь сказано: всякое царство, разделившееся само в себе, опустеет и прочее. Пусть же молится весь христианский мир, дабы отвратил Господь от той страны (свой) приговор» (34, 318).

Можно было бы усомниться в искренности Титмара, ведь его покровителя и сюзерена императора Оттона III князь киевский Владимир лишил порфирородной невесты – Анны, дочери византийского императора Романа I, но его описание практически совпадает с характеристикой, данной князю Владимиру в «Повести временных лет». В западноевропейских источниках креститель Руси так же, как в русской летописи, фигурирует под своим языческим именем Владимир, а не под принятым при крещении именем Василий. И это очень удивительно, так как церковная традиция, принятая в Византии, не приемлет сохранения языческих имен после крещения. Тем не менее все русские святые князья и княгини в Русской православной церкви вошли в историю под своими языческими именами, в том числе св. Владимир, св. Ольга, св. Борис, св. Глеб. А вот по римско-католическим канонам крещения в конце первого тысячелетия по отношению к варварским народам, в том числе и славянам, было допустимо сохранение языческого имени наряду с христианским, что и привело к созданию традиции наличия у католиков нескольких имен.

В Западной Европе вообще слабо представляли, когда и кем была крещена Русь. Так, уже в XII в. Гельмольд в своей «Славянской хронике» не может с точностью ответить на этот вопрос: «Давно уже и Русь уверовала. У данов она называется Острогардом, потому что она, находясь на Востоке, изобилует всяким добром. Ее называют также Гунигардом, потому что там прежде жили гунны. Главный же город ее Киев (Chue). Но я не мог нигде узнать с точностью, какими проповедниками она обращена в христианскую веру; знаю одно, что в своих обрядах она, кажется, более подражает грекам, чем латинам, так как Русское море (то есть Черное) служит близким путем сообщения ее с Грецией» (76, 496).

В «Повести временных лет» сообщается, что киевский князь Владимир, чтобы жениться на Анне, сестре византийских императоров Василия II и Константина VIII, крестился в 988 г. в Корсуни, т. е. в Херсонесе Таврическом, неподалеку от современного Севастополя. «По крещении же Владимира привели царицу для совершения брака. Не знающие же истины говорят, что крестился Владимир в Киеве, иные же говорят – в Васильеве, а другие и по иному скажут» (72, 85). После этого византийские священнослужители научили князя Владимира, в крещении Василия, вере христианской, и что очень настораживает, зачем-то стали его остерегать от принятия учения от латинян и прельщения другими еретиками.

Эти советы греческих священнослужителей явно придуманы переписчиками летописи в более поздние времена, когда, возможно, появились сомнения в том, от кого принял христианскую веру князь Владимир, где и когда это произошло.

«После этого Владимир взял царицу, и Анастаса, и священников корсуньских с мощами святого Климента (папы римского. – От авт.), и Фива, ученика его, взял и сосуды церковные и иконы на благословение себе. Поставил и церковь в Корсуни на горе, которую насыпали посреди города, выкрадывая землю из насыпи; стоит церковь та и доныне (т. е. до времени создания летописи. – Ю.Д.). Отправляясь, захватил он и двух медных идолов и четырех медных коней, что и сейчас стоят за церковью святой Богородицы и про которых невежды думают, что они мраморные. Корсунь же отдал грекам (точнее вернул. – Ю.Д.) как вено за царицу, а сам вернулся в Киев. И когда пришел, повелел опрокинуть идолы – одних изрубить, а другие сжечь. Перуна же приказал привязать к хвосту коня и волочить его с горы по Боричеву взвозу к Ручью и приставил двенадцать мужей колотить его жезлами. Делалось это не потому, что дерево что-нибудь чувствует, но для поругания беса, который обманывал людей в этом образе, – чтобы принял он возмездие от людей. «Велик ты, Господи, и чудны дела твои!» Вчера еще был чтим людьми, а сегодня поругаем. Когда влекли Перуна по Ручью к Днепру, оплакивали его неверные, так как не приняли еще они святого крещения. И, притащив, кинули его в Днепр. И приставил Владимир к нему людей, сказав им: «Если пристанет где к берегу, отпихивайте его. А когда пройдет пороги, тогда только оставьте его». Они же исполнили, что им было приказано. И когда пустили Перуна и прошел он пороги, выбросило его ветром на отмель, и оттого прослыло место то Перунья отмель, как зовется она и до сих пор (т. е. имена языческих богов и через два столетия были употребляемы народом. – Ю.Д.). Затем послал Владимир по всему городу сказать: «Если не придет кто завтра на реку – будь то богатый, или бедный, или нищий, или раб, – будет мне врагом». Услышав это, с радостью пошли люди, ликуя и говоря: «Если бы не было это хорошим, не приняли бы этого князь наш и бояре». На следующий же день вышел Владимир с попами царицыными и корсунскими на Днепр, и сошлось там людей без числа. Вошли в воду и стояли там одни до шеи, другие по грудь, молодые же у берега по грудь, некоторые держали младенцев, а уже взрослые бродили, попы же совершали молитвы, стоя на месте. И была видна радость на небе и на земле по поводу стольких спасаемых душ» (72, 88).

После этого стали ставить в Киеве церкви, а детей лучших людей стали учить грамоте церковной. «И просветился Владимир сам, и сыновья его, и земли его» (72, 91).

Евсевий Кесарийский, создавший в IV в. «Церковную историю», сообщает о том, что первые последователи Иисуса Христа из языческих народов надеялись на отмену деления людей по национальному признаку. Они считали, что все люди братья, и все они одной национальности – христиане. Так и народы Киевской Руси расстались со своими племенными наименованиями. Славянские племена полян, древлян, северян, кривичей, радимичей, вятичей и др. стали все христианами Руси. А угро-финские племена муромы, мери, мещеры, веси, чуди заволочской и др., крестившись в Христианскую веру, стали крестьянами Руси. Именно христианство создало в Киевской Руси единый по наименованию народ русичей, а также объединило русский народ единым церковно-славянским языком. В «Повести временных лет» после крещения Руси наименования славянских и угро-финских племен больше не упоминаются.