Баят Орудж-бек - Россия и Европа глазами Орудж-бека Баята — Дон Жуана Персидского

Именно в это время Давид, брат Симона, явился к Ризван-паше, только что вернувшемуся из опустошенных земель Менучихра, показав свою лояльность султану Мураду, что доставило удовлетворение этим двум турецким пашам, так как Ризван гордился тем, что его использовали в качестве союзника и советчика. Симон, как только получил известие о том, что сделал его брат Давид, послал шпионов на разведку в лагерь Ризван-паши, но они принесли ему ложную информацию, сообщив, что турки немногочисленны. Симон после этого выступил маршем и, атаковав турок в лагере Ризван-паши, сперва привел их фланги в большой беспорядок. Весть об атаке достигла лагеря Фархад-паши, который, подняв под ружье своих воинов, пришел на помощь Ризвану, так как оба паши считали, что вся персидская армия пошла на них с самим шахом во главе. Благодаря замешательству и панике среди войск Симон получил возможность отступить, пока турки не узнали, как незначительны были силы атакующего их врага. Симон на деле предпринял эту демонстрацию со своими малыми силами, намереваясь, если возможно, отвлечь своего брата Давида от турецкого альянса, или, по крайней мере, испортить новую дружбу между ним и Ризван-пашой. Симон, однако, вскоре понял, что у него слишком мало людей, чтобы выполнить это намерение, и действительно, враг имел такое преимущество по численности, что Симон сильно рисковал быть окончательно разгромленным. Он отдал приказ об отступлении, причинив ущерб, какой мог, но опоздал, так как в конце сражения оказался на грани захвата в плен. Позднее оба турецких лагеря пришли в спокойное состояние, и правда об этом инциденте стала известна.

Наступала зима, и Фархад-паша, оставив Хасан-пашу с гарнизоном в 8 тысяч человек в новой крепости в Туманисе, приготовился к отправлению. Он, однако, твердо решил, что будет целесообразным по пути домой подать еще один пример и снова опустошить земли мятежника Менучихра. Поэтому он направил всю турецкую армию на зимовку в эти местности перед тем, как выступить в обратный путь в Карс и Эрзурум. Намерение паши отложить, таким образом, возвращение домой вызвало ропот его людей, не понимавших цели такого отлагательства, и турецкая армия пошла вперед, прибыв через три дня поспешного марша в Триала. Здесь нужда и голод обрушились на турок из-за недостатка продовольствия, так как население ушло в горы. То же самое случилось в Ахалкалаки по соседству, в Алтун-кале и в Клиске, где люди так сильно страдали от голода, что 3,5 бушеля зерна — что равно венецианскому staia — стоили 50 дукатов. Два полка янычар и часть пехоты из Константинополя взбунтовались, но были успокоены усилиями Вейса, паши из Алеппо. Фархад-паша попытался взять штурмом крепость Алтун-кале, которая хорошо обеспечивалась провизией, намереваясь затем построить для своих войск сильное укрепление в Клиске, но его люди разрушили все его планы, вновь подняв мятеж и угрожая ему смертью. Фархад-паша вынужден был пойти маршем в Ардахан, и здесь грузины предприняли рейд, атаковав женщин паши в повозках, охраняемых евнухами, и их конвой был разграблен. Говорили, что это были не грузины, а мятежные янычары. В Константинополе Фархад-паша потерял всякий авторитет из-за того, что позволил себя так ограбить.

Фархад-паша наконец достиг Эрзурума, где его войска были распущены на зимние квартиры. И вот случилось другое событие, которое привело к полной дискредитации паши. Персидскому генералу Аликули-хану, который, как уже говорилось, был захвачен в плен и заключен в тюрьму и для безопасности содержался в крепости в Туманисе, удалось бежать и благополучно достичь Персии; это сильно разгневало султана Мурада. В Персии же развивались иные события, близко касавшиеся потери шахом Тебриза: этот город в самом деле был взят у него, и подробности этого ужасного события будут рассказаны читателю в свое время. А произошло вот что: Амир-хан в это время удерживал власть в Тебризе; он был главным ханом и эмиром племени туркман и великим солдатом. По неизвестной причине Амир-хан отправился в некий сильно укрепленный замок, который он приказал выстроить в Тебризе, и дал знать, что склонен передать командование в руки шаха (который, как отмечалось выше, прибыл из Казвина). Предполагали, что за всем этим был заговор против шаха Мухаммеда Худабенде, но ничего нельзя было доказать. Как само укрепление, так и окружающая местность, где расположились лагерем люди Амир-хана, были очень хорошо укреплены, и как только шах и принц Хамза во главе своих армий вошли в Тебриз, всем стало известно о восстании Амир-хана. Тогда царь послал моего отца, Султанали-бека, к Амир-хану, чтобы, если возможно, склонить его к покорности. Мой отец успешно выполнил поручение, и после небольшой задержки ему удалось убедить Амир-хана появиться в присутствии царя, но тот, будучи в гневе, тотчас приказал арестовать его и препроводить, как пленника, под сильной охраной в замок Кахкаха. По прибытии туда, или, как некоторые свидетельствуют, по пути туда, Амир-хан был предан смерти, и случилось это по указанию царя.

Именно в это время султан Мурад назначил Осман-пашу главнокомандующим армиями [в Грузии на место Фархад-паши], хотя великий везир в Порте, Сиявуш-паша, сделал все возможное, чтобы противостоять воле султана, так как он был явным врагом Осман-паши. Поняв, что намерение султана в этом деле должно быть выполнено беспрекословно, великий везир был вынужден согласиться с назначением и послал официального осведомителя к Осман-паше, который тогда находился в Шемахе. Однако, обнаружив, что он не может открыто препятствовать назначению Османа на место Фархада как главнокомандующего в кампании против Персии, Сиявуш-паша тотчас твердо решил организовать заговор, чтобы добиться смерти Осман-паши, и это должно было осуществиться следующим образом. Осман-паша некоторое время посылал жалобы султану Мураду на Кумана [230], принца крымских татар, который, как он писал, был худшим из соседей, всегда угождавшим персам и никогда не оказывавшим должного почтения османскому государю. Эти жалобы Осман-паши, однако, будучи написаны и отправлены с послом, никогда не доходили до султана Мурада, так как татарский принц взятками подкупал великого везира Сиявуш-пашу, подчинив его своим интересам, и тот держал у себя все, что отправлял Осман-паша. Султан Мурад же считал татарского принца своим хорошим другом и союзником.

События складывались благоприятно, и Сиявуш-паша написал татарскому принцу, который находился в городе Кафе [231]на Азовском море, что, если тот хочет поддержать мир с султаном Мурадом, он должен помешать Осман-паше прибыть в Константинополь, чтобы тот не смог узнать секрета, существовавшего между двумя этими людьми, и раскрыть их интригу с целью ввести в заблуждение султана. Поэтому, как писал великий везир, было бы удобно теперь убить Осман-пашу и придать этому видимость несчастного случая: отряд татарских всадников должен быть послан в земли Колхиды и Иберии, где они смогут напасть на Осман-пашу и убить его. Он, везир, затем без труда убедит султана, что содеянное — дело рук людей из кочевых племен мингрелов или грузин, или московитских разбойников. Так был составлен заговор, а Осман-паша, получив официальное уведомление о своем новом назначении главнокомандующим, выступил в Константинополь, чтобы предстать перед султаном. Он намеревался идти вдоль северного побережья Черного моря, и татары ожидали его, чтобы убить. Но им не удалось осуществить свой замысел, так как эскорт Осман-паши победил их, взяв в плен многих татар. Пытками Осман-паша вынудил некоторых из них рассказать правду о случившемся; затем он благополучно достиг Константинополя. Здесь он рассказал о своем приключении султану Мураду, объясняя, что он должен был, в соответствии с приказаниями своего повелителя, оставить Дербент — который некоторые называют Демир Капы — и, минуя вершины Кавказа, оставить Мидию, Иберию и Колхиду по левую руку, а по правую — реки Волгу и Танаис, и вот наконец достигнув берегов Евксинского понта, был неожиданно окружен 12 тысячами казаков или бандитов, но он с воинами своего эскорта без труда справился с ними и от пленников узнал о заговоре, о том, что его хотели разгромить.