Баят Орудж-бек - Россия и Европа глазами Орудж-бека Баята — Дон Жуана Персидского

У Мешхеда Абдулла-хан Узбек [245]встретил Исмет-хана из племени устаджлу, который, будучи персидским правителем и бывшим наместником Хорасана, в течение трех месяцев героически защищал город. Татары, однако, в конце концов, вошли в город, хотя докладывали, что они потеряли 200 тысяч человек во время осады. Таким образом, овладев положением, Абдулла-хан Узбек был повинен в больших жестокостях, так как по его приказу собрали вместе всех знатных персов и заперли в главной мечети и на ее дворе, и он сказал, что ради святого имама Рзы дарует им жизнь. Однако когда все собрались и их число приблизилось к 40 тысячам, их заперли и, по приказу узбекского вождя, все были казнены. Весть об этих событиях была доставлена шаху Аббасу, который в то время в Казвине занимался приготовлениями для переноса своей столицы из Казвина в Исфахан. Но это дело шах отложил, решив немедленно выступить и отомстить узбекам за эту страшную жестокость и оскорбление, которое они нанесли ему. Но в нужный момент шах обнаружил, что в казне мало средств, и он не знал, как выкрутиться, чтобы выплатить деньги войску. Поистине золото — энергия и подлинно движущая сила войны: тот, кто имеет деньги, всегда находит солдат. В этом случае я говорю как человек, имеющий жизненный опыт, и следует упомянуть эту мудрость, услышанную мною однажды от нашего царя шаха Аббаса, так как действительно это был тот самый случай. И вот он издал приказ, чтобы немедленно расплавили всю его золотую и серебряную посуду (для примера, его запас золотой и серебряной утвари был самым богатым в сравнении с иными правителями). Три раза был отдан приказ, и трижды его управляющие откладывали исполнение, и когда шах поинтересовался, ему ответили, что в результате этой работы было бы получено всего лишь 900 тысяч дукатов. «Тем не менее, — сказал шах, — все должно пойти в плавильный котел, чтобы заплатить солдатам». И еще сказал он: «Мой отец, слепой царь Мухаммед Худабенде, часто повторял поговорку, что хорошее жалованье принесет столько побед, сколько не может самая большая удача». После этого вся его золотая и серебряная посуда была расплавлена и перелита в монеты, посредством чего было собрано и экипировано 80 тысяч всадников. Тогда мы выступили на Мешхед.

Татары, однако, как только получили весть о нашем приближении, уехали, и мы вернулись в Казвин несолоно хлебавши. Но, когда мы невредимыми вернулись в столицу, Узбек-хан предпринял другой рейд во главе 200 тысяч татар, на этот раз осадив Турбат-и Хайдери (город, лежащий на некотором расстоянии к югу от Мешхеда), где был правителем Мухаммед-хан Баят. В течение месяца или больше он храбро сдерживал орды татар, и действительно, во время своих вылазок из форта убил их около 30 тысяч, но каждый день все больше узбеков присоединялось к осаде, и показалось благоразумным пойти на соглашение с врагом. Мухаммед-хан согласился сдать город, и персам, по условиям капитуляции, было разрешено выйти из города с развернутыми знаменами и литаврами. Тем не менее шах Аббас, услышав об этом, был далеко не удовлетворен, и, хотя Мухаммед-хан Баят имел верных друзей, ему, по прибытии в Казвин для выяснения своего дела, чуть не пришлось сложить голову. В конце концов, однако, шах помиловал его, так как действительно обстоятельства вынудили его пойти на этот шаг.

В течение последующих восьми лет шах Аббас вел постоянные войны против Абдуллы-хана Узбека и узбекских татар. Время от времени мы возвращали себе большую часть провинции Хорасан, но затем они, в свою очередь, снова переходили границы и занимали некоторые из отдаленных его провинций. Неоднократно шах Аббас посылал личный вызов Абдулле-хану Узбеку, призывая его выйти во главе своего войска и устроить заранее подготовленное сражение, или же двум монархам сразиться на победителя, как говорится, лицом к лицу. Любой способ боя достоин царей, сказал шах Аббас, тогда как эти набеги и засады были только грабительскими схватками. Татарский принц, однако, всегда давал ответ, что его предки воевали таким способом, и он не намерен изменять древнему обычаю своего народа. Таким образом, в упомянутое время эта пограничная война продолжалась до тех пор, пока, наконец, смерть не прервала тщеславие и хвастовство Абдуллы-хана Узбека. Затем, по счастливой случайности, его сын [Абд-ал-Мумин, сменивший его] спустя несколько месяцев последовал за ним в могилу. Как очевидец, я ручаюсь головой, что в продолжение семи с половиной лет или около того, пока беспрерывно длились эти войны, шах Аббас предпринял более пятидесяти крупных кампаний, и я принимал участие в двадцати двух или двадцати трех из них: я не ошибусь в своей оценке, если скажу, что с обеих сторон, как персов, так и татар, погибло на полях сражений в течение этих лет более миллиона человек.

После смерти Абдуллы-хана Узбека последовало много значительных событий. Шах Аббас, избавившись от своего главного врага, решил навести и упрочить порядок в делах своего правительства и государства, тем более что приблизительно в это же самое время умер в Константинополе султан Мурад III, его сменил сын Мухаммед III, который в момент написания этих страниц является султаном Османской империи. Таким образом, и на северо-западной, и на северо-восточной границах Персии внутреннее положение турок и татар давало возможность передохнуть от нападений, к тому же султан Мухаммед III высказывал пожелание, чтобы твердо выполнялись условия мирного договора, много лет назад подписанного его отцом султаном Мурадом III вместе с шахом Аббасом. Шах Аббас воспользовался мирной передышкой, чтобы возвести множество сооружений, которые он планировал, и в это же время он осуществил визит сыновнего почтения к могилам своих предков в Ардебиле. В это же самое время были обнародованы новые законы и основаны учреждения, и тогда же была перенесена столица из Казвина в Исфахан. Как мы уже говорили, Исфахан был главным городом провинции Ирак, которая прежде была Парфией и в то же самое время имела более удобное месторасположение, чем Казвин, так как огромный капитал вместе с растущим населением, таким, как сейчас, сосредоточился в центральных метрополиях Персии, и районы вблизи Исфахана, столь обширные и плодородные, были вполне способны прокормить все население новой столицы.

Пока мы отдыхали таким образом от военных трудов и устраивались в наших квартирах, Талим-хан стал вождем у узбекских татар, наследовав верховную власть после смерти своего дяди, вышеупомянутого Абдуллы-хана Узбека. Этот Талим-хан был юношей, жаждущим известности и славы, и он повел войну дальше, не имея мудрых советников, которые сдержали бы его честолюбивый пыл. Поэтому, собрав силы в 300 тысяч татар, он начал вторжение в Хорасан, где не было достаточного количества персидских войск, чтобы оказать сопротивление бешеным атакам налетчиков. Талим-хан вскоре захватил всю провинцию, разместив свою резиденцию в городе Герате. Шах Аббас тем временем устал от мира и, узнав об этих событиях в провинции Хорасан, немедленно послал Фархад-хана, тогда самого главного среди своих приближенных, дав ему 12-тысячную кавалерию, чтобы остановить татарский набег. Фархад-хан любыми средствами старался избежать атаки врага, но, поняв, наконец, что это невозможно и он находится лицом к лицу с татарскими силами, повернул назад и бежал. Шах Аббас, услыхав о такой трусости, был очень разгневан, но, соблюдая приличия, не показал испуга или видимого неудовольствия. Он собрал войско из 100 тысяч кавалеристов и решил выступить сам против Талим-хана; и в этой кампании я принял участие вместе с моим другом Аликули-беком — с тем, кто, как будет сказано дальше, впоследствии сопровождал меня в Испанию, где потом, приняв крещение, получил имя дона Филиппа Персии, — и обоим нам шах Аббас дал высокие должности в армии.