Валерий Шамбаров - Куликово поле и другие битвы Дмитрия Донского

В Москве еще не знали, что патриархия признала неправильным его поставление. Но учли, что положение самого Киприана очень переменилось. Раныие-то он спелся с Ольгерд ом, помогал ему тянуть Русь под себя. А сейчас Ягайло притесняет православных, в Киеве сидит язычник Скиргайло, и митрополиту приходится несладко. Возникла идея: а если перезвать к себе? Хоть и чужак, но ведь настоящий, рукоположенный митрополит. На этот раз он будет призван не против воли, а по воле великого князя. Киприан деятель хваткий. Вот и пускай послужит Дмитрию так же, как служил Ольгерду, подтягивает к Москве литовских православных…

В 1381 г. в Киев отправился духовник государя Федор. Киприан не верил своему счастью. Боялся, как бы ему усидеть на собственном месте, — то ли Ягайло прогонит, то ли патриарх лишит сана. А его приглашали занять кафедру митрополита Владимирского и всея Руси, жить в богатых кремлевских палатах! Он торжественно прибыл к Дмитрию Ивановичу, о былых ссорах не вспоминали. Возвратились и посланцы из Византии, но их ждал несколько иной прием. Задержали в Коломне, запретили въезжать в столицу. Провели расследование. Убийство Митяя не подтвердилось, однако все остальное, что они натворили, заслуживало наказания. Бояр-послов определили в тюрьму, с Пимена сняли митрополичий клобук и сослали в Чухлому.

Между тем эхо Куликова поля громко аукнулось и в Литве. Раньше Ягайлой были недовольны только православные. Сейчас они открыто вступали в переговоры с Дмитрием Донским, как бы перейти в его подданство. А бесславный поход Ягайлы к Мамаю и поспешный марш в обратную сторону — считай, бегство — подорвали его авторитет даже среди язычников. Брезгливо качали головами: слабак и тряпка. Воспользовался дядя, Кейстут. Он сверг племянника, и воины провозгласили его великим князем Литвы. Кейстут круто изменил политику государства. Предложил Дмитрию Донскому заключить союз, вместе стоять и против татар, и против немцев. Русские охотно согласились. Князья-эмигранты получили обратно свои уделы, Андрей Ольгердович вернулся к себе в Полоцк, Дмитрий Ольгердович в Брянск. Прощались тепло и верили, что ненадолго. Теперь русские и литовцы друзья, встретятся и на празднествах, и в походах на общих врагов.

Но у Ягайлы тоже нашлись друзья, католики, поляки. Подсобили деньгами, людьми. Он заявил, что хочет помириться с дядей, готов быть послушным вассалом. Устроил большой пир. А за столами подал знак, его слуги кинулись на приглашенных. Подгулявшего Кейстута и его бояр перерезали. На пир не явился сын дяди, Витовт, но что-либо предпринять ему не позволили. К нему внезапно нагрянул отряд воинов, и он очутился в темнице. Предсказать участь Витовта было нетрудно. Однако он во многом отличался от доблестного и беспечного Кейстута. В хитрости ничуть не уступал Ягайле.

Храм Сергия Радонежского на Куликовом поле

Жена заключенного Анна выпросила разрешение навещать мужа, приносить еду. Разумеется, носила не сама высокородная княгиня, взяла с собой служанку Елену. Девку рослую, плечистую, в самый раз таскать горшки и сумки. Стража не слишком интересовалась, чем занимались супруги в камере. Вроде ворковали, утешали друг друга. А Витовт и Анна приказали девке быстро раздеваться. Пока жена присматривала у двери, Елена путалась в мужских вещах, а князь в женском платье. Тюрьму покинула та же парочка — взволнованная раскрасневшаяся княгиня и молчаливая рослая холопка, накинувшая на голову капюшон. Глянули, что делает Витовт: он лежал в камере лицом к стене. Наверное, расстроило его свидание, лишний раз напомнило о горькой доле.

Когда подмена раскрылась, было поздно. Лучшие кони уносили князя и княгиню к границам Пруссии. Витовт не отличался излишней чувствительностью. Спасшую его девушку подвергли страшным истязаниям и казнили, но что значила ее жизнь? Разменная монета, не более того. Князь явился к тевтонским крестоносцам, врагам Литвы. Попросил убежища и помощи. Правда, рыцари никогда не помогали бескорыстно. Но и это Витовта не смутило. Он передал Ордену права на свой удел, Жмудь. Целая область Литвы стала еще одной разменной монетой в борьбе за власть.

А Ягайло ощущал себя крайне неуверенно. Представлял, что Витовт наведет тевтонов, роптали воины Кейстута. Православные князья не желали признавать нового правителя. А больше всего пугало: как поведет себя Дмитрий Донской? Выступит на стороне своих соратников, Андрея и Дмитрия Ольгердовичей, и песенка Ягайлы будет спета. Он лихорадочно размышлял, где же ему найти покровителей, и выбрал самый выигрышный выход — поклониться… Москве. Посредницей выступила его мать Ульяна. Предложила условия союза, куда более предпочтительные, чем с Кейстутом. Не просто союза!

Ягайло просил в жены дочь Дмитрия Ивановича, при этом брал обязательство принять православие и окрестить всех подданных. А над собой признавал старшинство московского государя, должен был слушаться его! Литва добровольно соглашалась «прирастать» к Руси точно так же, как Тверь или Рязань! Подключился митрополит Киприан, тут-то и пригодились его связи среди литовцев. В 1382 г. подписали договор, скрепили печатями. Оставалось лишь исполнить, обвенчать молодых. Но как посмел бы Ягайло не исполнить договор с непобедимой Русью?

Хан Тохтамыш совсем не считал, что Куликовская битва должна обозначить некий перелом в отношениях Орды и Руси. Да, Москва усилилась. Но ведь и Орда отнюдь не выдохлась. Наоборот! Под рукой нового хана впервые объединились Золотая, Белая и Синяя Орды, его держава раскинулась от Днестра до Алтая. При дворе Тохтамыша собрались мурзы и эмиры, переметнувшиеся от Мамая. В Сарай снова стекались ордынские, генуэзские, хорезмийские купцы. Подсказывали хану: русские слишком много возомнили о себе, пора бы поставить на место.

К великому князю выехал царевич Ак-ходжа, ради пущей убедительности повел с собой свиту в 700 всадников. Но посольство доехало только до Нижнего Новгорода. Население городов и деревень, лежащих на пути, услышало про большой отряд, заволновалось. Снова татары? Снова будут наглеть, насильничать, грабить? Терпеть подобные визиты русские больше не желали, и Ак-ходжа побоялся продолжать путь, как бы его не приняли в рогатины и топоры. И все-таки царевич не напрасно прогулялся туда и обратно.

Тесть великого князя Дмитрий-Фома, его сыновья Семен, Василий Кирдяпа, брат Борис Городецкий уже несколько лет дулись на Москву. Их удел татары совершенно разорили, а Дмитрий Донской очутился в победителях, взялся распоряжаться единовластно! Что же, они будут получать шишки, а московский государь возвышаться за их счет? И ими же помыкать? Князей это не устраивало. Они роскошно встретили и одарили Ак-ходжу, объясняли, что они-то верные слуги хана, а враг татар — возгордившийся Дмитрий, настраивает подданных против Орды.