Георгий Шахназаров - С вождями и без них

Сочувствуя шефу, мы не сомневались, что режим не осмелится доставить его в суд "приводом" в сопровождении двух дюжих милиционеров - побоятся резко негативной реакции Запада, с которым флиртовал Козырев. Зато на всю катушку постараются уцепиться за этот предлог, чтобы наказать Михаила Сергеевича. Так и случилось. С неделю-другую стыдили в официозной печати за недостаток гражданского мужества, уличали в причастности к "преступлениям Компартии", попытались сорвать поездку в Италию. А затем нанесли главный удар - росчерком пера Ельцин отнял у Фонда здание, обязав нового владельца выделить нам 800 кв. метров площади с соответствующей арендной платой. Из солидного домовладельца Фонд превратился в бедного квартиранта. Единственным для нас утешением было то, что здание отдали не очередным жуликоватым приватизаторам, а серьезному учебному заведению, вполне заслуживавшему такого подарка. К тому же ректор Финансовой академии Алла Георгиевна Грязнова, умная и энергичная женщина, с самого начала установила для фондовцев режим благоприятствования.

Сильно ужавшись, наш коллектив по-прежнему чувствовал себя дома. Но Фонду теперь пришлось изо всех сил бороться за существование, потому что на его шею была накинута финансовая петля-удавка. Печатной продукцией, если речь не идет о детективах или эротике, теперь не проживешь. Автор в наше время должен сам платить издателю или искать себе спонсора. В этом смысле мы откатились лет эдак на двести, ведь литературный труд, даже научно-литературный, со времен Пушкина приносил доход, достаточный для безбедного существования.

Пришлось Михаилу Сергеевичу провести очередное болезненное сокращение штатов, оставив 10-15 творческих работников, в основном давних своих соратников, да и тех переведя на договор. К минимуму был сведен технический персонал. Все равно содержание и этого небольшого коллектива требовало чрезвычайного напряжения сил. Мы помогали Михаилу Сергеевичу в подготовке текстов, он без устали разъезжал по свету, чтобы заработать деньги на содержание своего Фонда, а желтая наша печать ехидничала по поводу того, что бывший президент якобы ударился в накопительство, то и дело появлялись утки о приобретенных им несметных драгоценностях для Раисы Максимовны, дворцах и виллах с бассейнами.

Казалось бы, после того как Горбачева лишили материальной базы, вынудив странствовать по миру, чтобы поддержать свой Фонд, его недруги должны были бы этим удовольствоваться. Но не было предела мстительности Ельцина и изобретательности его сатрапов в их старании побольнее уколоть и уязвить Горбачева. Куда бы он ни летел, его самолет опережала депеша Министерства иностранных дел с поручением послу России не оказывать ему никакого внимания и добиваться от руководства страны пребывания сведения к минимуму контактов. Прямо давали понять, что излишняя сердечность в приеме бывшего союзного президента будет воспринята в Москве неодобрительно и не пойдет на пользу отношениям России с соответствующим государством. Справедливости ради надо сказать, что у большинства правительств хватило достоинства игнорировать эти намеки и оказывать теплый, а иногда и пышный прием Нобелевскому лауреату, сыгравшему решающую роль в окончании "холодной войны".

Находились и послы, осмеливавшиеся не исполнить директивы своего прямого начальства. Бовин, бывший в то время послом в Израиле, не побоялся встречать Михаила Сергеевича в аэропорту. Лукин пригласил его на прием в Вашингтоне. Но то были смельчаки. Большинство строго следовало инструкции. Мне самому довелось стать свидетелем курьеза. Я сопровождал Михаила Сергеевича в его первой после отставки поездке в Японию. Ему оказали почести по рангу главы государства. На заключительном приеме присутствовали в полном составе правительство, лидеры партий, крупнейшие банкиры, промышленники и весь дипломатический корпус... за исключением посла и вообще кого-либо из работников российского посольства.

Апофеозом хамского отношения к отставному лидеру страны, пожалуй, следует считать 9 мая 1995 года. Ельцин принимал парад войск по поводу 50-летия Победы над фашизмом и произносил речь на приеме в окружении Клинтона, Коля и других глав государств. Не удостоился приглашения ни на трибуну, ни на прием Президент Советского Союза.

Кульминационным моментом, после которого травля Горбачева несколько пошла на спад, стала его неудача на президентских выборах 96-го года. По данным многочисленных опросов, шансы у него были невелики, большинство фондовцев считало, что шефу не следует ввязываться в эту кампанию, она не сулит ему ничего, кроме новых щелчков по самолюбию и падения и без того не слишком высокого на родине рейтинга. Но нашлись и такие, особенно за стенами Фонда, кто предрекал ему чуть ли не триумфальное возвращение к власти, на худой конец 10-15 процентов голосов, что означало бы возврат в когорту действующих политиков. Михаил Сергеевич соблазнился, доверил свою избирательную кампанию, может быть, и неплохим людям, но неумехам, не обладающим ни знанием современных электоральных технологий, ни хотя бы чутьем и воображением, которые способны частично его заменить. Всем нам пришлось испытать разочарование более чем скромными результатами голосования в его пользу. Но, видимо, именно это ослабило патологический страх Ельцина перед своим поверженным соперником. Перестав бояться Горбачева, он и его окружение не то что сменили гнев на милость, а просто оставили Фонд в покое. Между нами и режимом установились отношения, которые я бы назвал "неприязненным нейтралитетом".

Провал реформ, мафиозный беспредел, метко окрещенный Станиславом Говорухиным криминальной революцией, финансовые обвалы, многомесячные задержки с выплатой пенсий и зарплаты, болезнь и явная неадекватность Ельцина президентскому посту, унизительные для национального самолюбия неудачи во внешней политике - все это перевело в лагерь оппозиции добрых девять десятых общества. Начал возрождаться "спрос на Горбачева", его стали чаще интервьюировать и звать на телевидение, а он не упускал возможности оценить политику режима, как она того заслуживала. Прорывались изредка в средства массовой информации, естественно, с таким же настроем, и мы, благодаря чему за Фондом сохранялась репутация если не политической, то, по крайней мере, интеллектуальной оппозиции режиму. Но затюканная, хотя и огрызающаяся время от времени власть уже не видела в Фонде главной для себя опасности. Должно быть, потому, что ругали ее теперь все кому не лень. Хитроумные политиканы в администрации президента избрали единственно эффективную в таких условиях тактику - не обращать внимания на шквал критики, зато в ключевой момент собирать все свои ресурсы в кулак и решать исход дела в свою пользу.