Дитер Лауэнштайн - Элевсинские мистерии

Выше изложено, каким образом каждое из греческих божеств творчески действует внутри тела; это знание мы берем за основу. С мышлением, физически сосредоточенным прежде всего под лбом, связана Афина; такова ее роль в мистериях I дохристианского тысячелетия — но не раньше — и при мистическом пробуждении посредством двух-лепесткового лотоса во лбу. Дыханием правит Артемида; она соотносится с шестнадцатилепестковым лотосом в области гортани, однако впоследствии ее дополняет Арес. Афродита связана в первую очередь с расположенной в глубине тела областью первичной почки и ее производных. Мистически она возвышается до владычицы сердечного лотоса. Поскольку этот лотос неизменно важнейший центр, в конечном счете решающий залог успеха, случались — чем дальше в глубь времен, тем чаще — продуктивные таинства, в которых практически только эта богиня и заправляла. Арес по природе своей связан с желчью и чреслами; мистически он возвышается до владыки лотоса у гортани. С огненной сферой пищеварения, конечно же, связаны как Всекормилица Деметра, так и хромоногий кузнец Гефест — он, кстати, еще и со скелетом. В таинствах оба они оттуда вытеснены; вместо них в случае успеха может явиться дева Персефона.

Потеряв свою настоящую супругу Афродиту — она вступает в союз с возвышенным Аресом, — Гефест ищет нового союза с Афиной. Когда ему сопутствует удача, он создает технику; и все это время в "нижнем" человеке живет и чувственность — как сатир. Когда же Афина отвергает его, она направляет свою организующую/ силу от повелевающего лотоса во лбу на восприятия всех "колес". Для нас неусыпное ее бдение выступает как сужденье, сопровождающее всякий мистический шаг. Мистически эта богиня также укрепляет зыбкие явления непреходящей мыслью — "И все, что временно, изменчиво, туманно, обнимет ваша мысль, спокойно-постоянна"226. Таинства без Афины вели бы к глоссолалии или безумию, вроде того, что обуяло на Тринакии спутников Одиссея: "А сырое на вертелах мясо и мясо, снятое с вертелов, жалобно рев издавали бычачий" (Од. 12,395–396). Б Элевсине Афина участвует везде и во всем.

Раны богов у Гомера, наверное, напоминают христианам о ранах Богочеловека на кресте. Но как культовый символ крест старше христианства. Так, в I веке до Р.Х. Диодор Сицилийский в своей "Мифологической библиотеке" (111,65) сообщает о мифическом царе Фракии Ликур-ге, который — как показывает вышеописанный обряд юношеских инициации 6 января — прогнал в море бога Диониса. Впоследствии Дионис ослепил царя и распял слепца на кресте. Ликург — человек, связанный с этим богом лишь профанными узами, через питье вина. Алкоголь вызывает мистическую слепоту; недаром в Элевсиниях он был под запретом. Вспомним, что и Полифем был ослеплен во хмелю (Од. 9,346 ел.).

Одна из цилиндрических печатей III века от Р.Х., ныне хранящаяся в Берлине, представляет распятого Орфея; над ним месяц с семью звездами, а внизу слова: "Orpheos Ъак-kikos", то есть "вакхический Орфей". Христианские изображения распятия на кресте появляются лишь в V веке. Дохристианские свидетельства о кресте как культовом символе принадлежат дионисийскому ритуалу, к сфере которого, вопреки протестам филолога у. фон Виламовица, относятся Элевсинии227. Многое из содержания и чина этих мистерий сохранилось в христианской мистике, ибо все это отвечает сущности человека, а не только принадлежит к единому культурному потоку, хотя и это тоже.

Сходство страстей со Второй оргией в том виде, в каком ее отражают "Илиада" и другие произведения, заметил и сведущий в таинствах император Адриан, когда в 135 году строил на месте древнего Иерусалима римскую колонию Элия Капитолина. На месте храма Яхве он воздвиг храм Юпитера, а на поле, где высится холм Голгофа, — храм Афродиты-Венеры. Холм с могильной пещерой, видимо, был для христиан святыней, ибо римляне старались возводить свои культовые постройки на ранее освященных местах. Для нас важно, что Адриан обнаружил сродство обоих культов. Точно так же в 324 году, предполагая близость Страстной пятницы и роли Афродиты во Второй оргии, Елена, мать императора Константина, пришла к заключению, что храм Афродиты воздвигнут на месте распятия и гробницы Христа, и повелела им выстроить там поныне существующую церковь Гроба Господня… Вернемся, однако, к деяниям богов, описанным в "Илиаде".

Ахиллес меняет оружие — это подготовка битвы богов. В тяжелый для ахейцев час герой одолжил свое наследное оружие другу Патроклу (16,130 ел.); со смертью Патрок-ла оно было утрачено (17,194 ел.). По просьбе Фетиды божественный кузнец изготовляет новое оружие. Гомер (750 г.) подробно описывает изображения на щите (18,478–607). Поэтический прием оказался столь выигрышным, что Гесиод (700 г.) создал на его основе отдельное произведение — "Щит Геракла". Гомер воссоздает на новом щите Ахиллеса мистический образ мира, под стать близкой уже битве на Скамандре.

В VIII веке, в эпоху Гомера, на смену удлиненному щиту пришел круглый: он закрывает только грудь, однако обеспечивает подвижность и удобен при атаке в пешем строю. Щиты принято было снабжать устрашающими рисунками: грозной змеей, яростным кабаном, львиной пастью. Самое жуткое изображение "украшало" одно из древнейших средств зашиты — черно-белую козью шкуру, закрывающую грудь Афины. Эта эгида (или эгид) являла взору змеевласую голову Горгоны с каменящим взглядом. На фамильном щите Ахиллеса наверняка тоже была какая-то устрашающая картина, не то что на новом, где можно было видеть весь мир, будто у противника есть время долго его рассматривать: земной диск, окруженный морем, над ним небо со звездами, луной и солнцем; на земле представлены важнейшие сцены цивилизованного быта людей, а также отрок, который, аккомпанируя себе на лире, поет безвременно умершему Лину [в русском переводе несколько иное прочтение. — Н.Ф.], и хоровод в честь Ариадны в Кноссе (18,570 ел.).

Гесиод выбрал для "Щита Геракла" то же обрамление и те же сцены, добавив подвиг героя Пирифоя (179), который проник в Гадес, чтобы украсть Персефону, и Тесея (182), похищающего девятилетнюю Елену, а вместе с нею как бы и ее праобраз — богиню Афродиту; кроме того, он живописует "хоровод блаженных" в Элизии (211), Персея (216), отрубающего голову Горгоне, и божественного титана Хрисаора, родителя чудовищ, а затем молодого бога именем Златомеч. Молодой и старый соотносятся так же, как древний Плутон и юноша Дионис.

Гомер и Гесиод дали эллинам последнего дохристианского тысячелетия писаную основу веры, "установили родословную богов, дали имена и прозвища, разделили между ними почести и круг деятельности и описали их образы"228, лишь много позже к ним пришли Исида и Митра, а затем и Христос. В душах ефесян апостол Павел отыскал и развил гомеровские образы; сказано это такими словами: "Облекитесь во всеоружие Божие, чтобы вам можно было стать против козней диавольских, потому что наша брань не против крови и плоти, но против начальств, против властей, против мироправителей тьмы века сего, против духов злобы поднебесных. Для сего примите всеоружие Божие, дабы вы могли противостать в день злый и, все преодолевши, устоять. Итак станьте, препоясавши чресла ваши истиною и облекшись в броню праведности, и обувши ноги в готовность благовествовать мир; а паче всего возьмите щит веры…"229