Сборник - История Угреши. Выпуск 1

Любовь к минутной нашей жизни
Охотно братиям простим
И вдаль к небесной той отчизне
Духовный взор наш устремим.

Капли целений божественной вазы,
Чистые перлы, драгие алмазы,
Слёзы святые, дар Божий бесценный,
Бисер Евангельский тайнонайденный!
С вами душа ничего не желает,
С вами она целый мир забывает.
Светлое небо и с пологом дальним
Смотрится в озере тихом кристальном.
Ночью земля в тишине совершенной
Слушает тайные гимны вселенной.
Смолкнули бури, утихнули грозы.
Так и при вас, умиления слёзы,
Всё усмиряется, всё умолкает —
Трепетно Господу сердце внимает.
Мир недомыслимый, мир неизвестный
Видится далее грани небесной.
Есть и другая слеза – сожалений,
К ближним любви, состраданий, молений.
Древние урны для них назначали,
Ими гробницы усопших венчали.
В море душевном есть перл без сиянья,
Скрытый глубоко – слеза покаянья;
С ним выплывает грехом поражённый,
Им обеляет сосуд очернённый.
Бедного грешника мелкие розы [1],
Искры алмаза разбитого, слёзы,
Вы не погибли, вас ангел сбирает
И на весы Судие возлагает.
Видно, Создатель ценил вас высоко,
Что поместил человеку во око.

Но человек – этот мир сокращённый —
Носит в душе своей яд потаённый
Горько – целительной жёлчи печальной.
К нам на язык, как на кли́нок кинжальный,
В каплях стекает он в час воздаянья
За неповинные горе, страданье.
Часто смертельны нам эти уколы:
Жало вонзая, мы гибнем, как пчёлы.
Редко мы лечим насмешки иглою,
Но обличений правдивых стрелою
Сердце пронзённое жмётся от хлада —
И оздравляется каплею яда.
Им возвращается в битву страшливый,
В подвиг, в труды и в молитву ленивый.
Он вызывает дотоле невидный
Тёмный румянец у страсти постыдной.
Гордость житейская низится, жмётся,
Если насмешки игла к ней коснётся,
Ужас тщеславных. Одни фарисеи
И закоснелые в кознях злодеи
Будто не чувствуют сих уязвлений —
Но берегись за них тайных гонений.

Он ангелов Своих оставив и всю славу,
Нам, грешным, послужил во образе раба.
Ему здесь предпочли разбойника Варавву,
Он воинами был бичуем у столба;
Он по ланите бит в дому архиерея,
Пилатом выставлен в крови и наготе;
Его судили здесь, казнили как злодея,
Он за врагов Своих молился на Кресте.
Он странно родился′ под сводами пещеры
И странником в чужой гробнице погребён.
К Нему, Спасителю, взирая оком веры
Молюся грешный я, коленопреклонён.

Златострунная псалтирь Царя и пророка,
От холмов Сиона, с Кедрского потока,
Сколько лет бряцаешь ты; при скольких владыках
Миллионами устен и на всех языках!
От палящего Синая и до льдистой Колы —
Во всю землю обтекают вещие глаголы.
Нет славнее этих песен, нет слаще для слуха:
Это голос вековечный Пресвятого Духа.
С самыя младенческия нашей колыбели
До последней христианской мертвенной постели
Эти песни нас встречают, нас и провожают;
С жизнию приветствуют, с нами замирают.

Светило голубыя тверди
Лелеет мир, сей Божий сад;
Но винограду нужны жерди,
И гроздия на них лежат.

Монахи – те сухие колья [2],
Держащие весь сад мирской.
Но прогрессисты из подполья
Касаются до них рукой.

Не троньте кольев. Рухнет с нами
Весь виноград, и всё замрёт;
Над непотребными гроздями
Серпом Архангел проведёт.

…Отныне, чуждый для вселенной,
Я для неё лишь буду жить.
Любовью тёплой, неуемной
Одну её всегда любить.