Юрій Сорока - Битва при Синих Водах

Как бы там ни обстояли дела с норманнской теорией происхождения Киевской державы, скупые сведения о татарских командирах говорят нам, что Кутлубуга в прошлом был советником хана Джанибека и правителем левобережного тумена. Кочубей, в свою очередь, занимал должность правителя правобережного тумена, а Дмитрий — правителя тумена в Днестровско–Прутско–Дунайском междуречье. Предположительно, татарские орды появились на подступах к Синим Водам в середине сентября 1362 года. Известный украинский историк Д. Яворницкий, автор ряда исторических исследований, посвященных битве при Синих Водах, писал: «Три хана привели три орды. Каждая орда могла выставить около 30 тысяч воинов и прислугу. Таким образом, литовцам противостояла стотысячная армия. Армия у Ольгерда была меньше».

Сразу после прибытия к месту будущего сражения перед Ольгердом встала дилемма: какую же тактику боя применить, имея под своим руководством армию, которая численно уступала врагу и была более слабой именно в тактическом отношении. Надо сказать, литовский князь решил эту задачу вполне разумно. Прежде всего, его решение касалось выбора места сражения. Им по приказу князя должно было стать ровное поле поблизости татарской крепости Торговица, которое благодаря расположенному неподалеку селу носит название Уланово поле. Сохранившееся до наших дней, оно имеет около четырех километров в длину и около двух в ширину. Река Синюха — довольно узкая и неглубокая речушка — именно в этом месте расширяется вследствие впадения в нее еще одной крохотной речушки, которая называется Сальничкой. Для украинско–литовской армии она являлась хорошим оборонным рубежом, не дававшим татарам возможности атаковать их с тыла, используя тактику, о которой мы говорили выше.

Численность воинов в каждой из конных хоругвей князя Ольгерда Гедиминовича составляла в среднем около трех тысяч воинов. В пеших хоругвях их было несколько больше — около четырех тысяч. В распоряжении князя Ольгерда находились три пешие хоругви, что дает возможность предположить количество пеших воинов в двенадцать тысяч человек. Конных хоругвей было три, то есть девять тысяч кавалеристов. В итоге получается около двадцати одной тысячи, как и предполагалось ранее. Кроме того, под командованием одного из сыновей князя — Владимира — находились те самые от восьми до десяти тысяч волынских ополченцев.

Скорее всего, Ольгерд Гедиминович, как и любой европейский полководец того времени, изучал историю битв древнеримских полководцев и тактику действий римских легионов на полях сражений. Именно эту тактику князь решил применить против быстрой и чрезвычайно опасной татарской конницы. Непосредственно на Улановом поле великий князь Ольгерд разместил пять из имеющихся в его распоряжении хоругвей. В центре он поставил хоругвь под командованием еще одного из своих сыновей — Андрея. На ее правом фланге расположились хоругви князей Александра и Федора Кориатовичей. Одна из этих хоругвей была пешей, другая — конной. На левом фланге построений Андрея Ольгердовича находились хоругви двух других представителей рода Кориатовичей — Юрия и Константина. Как и на правом фланге, та из хоругвей, что расположилась ближе к центру построений, была пешей, а другая — конной. С большой вероятностью можем предположить, что значительное число пеших воинов были лучниками и арбалетчиками, чьей задачей во время битвы было противостоять атакам легкой кавалерии татар. Все пять хоругвей были выстроены в форме подковы. Два передних ряда были сомкнуты, в то время как следующие расходились подобно лучам солнца, образуя интервалы между построением хоругвей.

Таким образом, в центре поля находились три пешие хоругви, насчитывавшие двенадцать тысяч воинов. Самыми первыми стояли копейщики в тяжелых панцирях, с пиками, тупые концы которых закреплялись в специально вырытых в земле отверстиях. Именно они должны были встретить и остановить первый сокрушительный натиск вражеской кавалерии. Надо сказать, что копья, установленные в земле под углом приблизительно 50–60 градусов, имели невероятную устойчивость. Обладавшие большой физической силой копейщики могли накалывать на них людей и лошадей, заставляя ряды конников останавливаться перед построением. Ведь, как замечал в своем трактате о тактике боя один из средневековых полководцев, даже идеально обученная боевая лошадь значительно больше боялась нацеленных на нее копий, чем шпор и плети всадника.

За рядами копейщиков, на удалении примерно двадцати–тридцати метров, заняли позиции несколько шеренг арбалетчиков — основная «огневая» мощь литовского войска. Арбалет, как правило, превосходил обычный лук по точности стрельбы и убойной силе, но, за редким исключением, сильно проигрывал в скорострельности и дальности стрельбы. Для стрельбы из арбалета использовались болты — особые арбалетные стрелы, которые обычно были толще и короче стрел для лука. Вооружение арбалетчика состояло из двух арбалетов, пластинчатого панциря и горжета, имелись железные наручи и шлем типа бацинет, а также меч и хороший кинжал. В распоряжении каждого стрелка находились три или четыре помощника, в обязанности которых входила перезарядка оружия и укрывание стрелков щитами, защита арбалетчиков от вражеских стрел. Заметим, что эти помощники тоже были защищены доспехами и имели мечи и кинжалы.

Наконец, в 40–50 метрах за арбалетчиками стояли воины в кольчугах и латах, вооруженные тяжелыми двуручными мечами. Их роль, скорее всего, сводилась к тому же, к чему в легионах Рима сводилась роль триариев — страховать фалангу бойцов от прорыва врага, а также контролировать, чтобы воины первых двух шеренг не покидали своего места в строю. Такое утверждение удостоверяет тот факт, что пехоте было приказано сражаться, не сходя с места и не проводя никаких перестроений — любое необдуманное движение грозило армии Ольгерда разрушением строя, чем татарская конница не преминула бы воспользоваться для прорыва. Имелась в армии Ольгерда Гедиминовича и артиллерия — позади пехотинцев по приказу великого князя были установлены метательные машины, стрелявшие дротиками, тяжелыми болтами и каменными ядрами. Добавим, что катапульты и баллисты стреляли залпами, с большой эффективностью поражая конницу противника.

Фланги пехоты украинско–литовской армии прикрывали хоругви легкой конницы. Главным образом их задача сводилась к тому, чтобы начать битву в качестве застрельщиков, а также для осуществления стратегической разведки и функций связи. В бой этот род войск, за редким исключением, посылали лишь для уничтожения противника, потерявшего строй, так как кони легковооруженных кавалеристов зачастую просто отказывались идти на плотное построение вражеских войск. Заметим, что легкая конница отличалась от тяжелой ударной кавалерии не только вооружением всадников, но и породами используемых коней. Небольшие лошадки легковооруженных всадников имели значительно меньший вес. Дестриэ, например, весил в среднем на 500 килограммов больше степной монгольской или татарской лошади, которых зачастую использовали и в армии Великого княжества Литовского. Выгодным отличием легкой кавалерии была большая выносливость и мобильность: стратегическая, ввиду возможности использования лишь подножного корма, и тактическая, ввиду меньшей массы и большей скорости. Недостатком же была абсолютная невозможность ведения боя против тяжелой кавалерии татар. Зачастую значительно превосходящие по массе кони тяжелой кавалерии просто сбивали с ног легких вражеских коней, обрекая на погибель всадников, придавленных своим собственным средством передвижения. Также отличалась и конструкция используемого в легкой кавалерии седла — оно имело меньшую высоту задней части и меньшую длину стремени, которое крепилось значительно выше.