Роберт Кондратенко - Морская политика России 80-х годов XIX века

Н.Н. Андреев, получивший письмо Н.К. Гирса 28 мая, 30 мая доложил о нем Алексею Александровичу в присутствии вернувшегося из поездки на Черное море И.А. Шестакова, и по их приказанию, переданному Н.Н. Андреевым П.П. Тыртову, последний 31 мая и 4 июня телеграфировал просьбу министра иностранных дел А.А. Корнилову. 7 июня командующий эскадрой запросил ГМШ, должен ли он посылать суда по очереди, на что Чихачев 9 июня ответил: «Посылайте ежемесячно одно из мелких судов [в] Чемульпо» [706] РГАВМФ. Ф. 417. Оп. 1. Д. 308. Л. 112–118. .

Дождавшись когда освободится канонерская лодка «Сивуч», с марта производившая съемку берегов Кореи к югу от пограничной реки Туманган, адмирал приказал ее командиру, капитану 2 ранга О.В. Старку, идти в Чемульпо, 6 июля лодка бросила якорь в этом порту, а через день О.В. Старк, был в Сеуле, где его ждали с нетерпением. По словам К.И. Вебера, «уже несколько дней сряду король справлялся о приходе лодки». 14 июля состоялась аудиенция, после которой капитан «сделал визит принцу Мину, племяннику королевы».

Видимо, к, тому времени сложился план, не укладывавшийся в наставления Н.К. Гирса и изложенный К.И. Вебером О.В. Старку 16 июля. Как объяснял командиру поверенный в делах, «принц Минг предполагает ехать в Россию, но… если китайский посланник узнает намерение принца, то он постарается всеми возможными мерами расстроить эту поездку, и в виду этого принц Минг обратился к поверенному в делах с просьбой доставить его на лодке "Сивуч" в Чифу, откуда он уже может следовать далее на почтовом пароходе. Поездка эта должна была совершиться неожиданно, чтобы китайцы не успели помешать ей» [707] РГАВМФ. Ф. 417. Оп. 1. Д. 257. Л. 122. .

Получив письменное предписание К.И. Вебера, О.В. Старк принял на лодку миссию из четырех человек, известную в литературе как посольство Чо Сонгхи и, снявшись с якоря утром 19 июля, на следующий день доставил пассажиров в Чифу, а 23 июля вернулся обратно.

В рапорте от 28 августа командир «Сивуча» докладывал: «Принц… весьма предан России и заявлял мне неоднократно, что единственное спасение Кореи есть дружба с Россией, которая не позволит китайцам забрать Корею в свои руки». Судя по всему, за этими высказываниями стояли серьезные намерения Коджона и близких ему сановников, недаром «отъезд принца Минг произвел на китайцев неприятное впечатление, в особенности первое время, когда, они думали, что принц уехал во Владивосток» [708] Там же. Л. 123 об, 124 об. .

Боясь утратить и без того недостаточный контроль над корейским правительством, Юань Шикай, угрожая вану оккупацией Сеула, попытался задержать собиравшееся в США посольство Пак Чуньяна и вызвал в Чемульпо эскадру из семи кораблей, которая, впрочем, появилась там лишь 2 ноября, спустя несколько часов после отплытия корейской миссии на американском корвете «Омаха».

К сожалению, источники не позволяют судить о том, насколько обусловлена упомянутыми событиями телеграмма Н.М. Чихачева А.А. Корнилову от 15 июня, с приказанием спешить во Владивосток. Во всяком случае, адмирал не торопился исполнять его, задержавшись с «Дмитрием Донским» в Японии, которую осматривал великий князь Александр Михайлович. Лишь 27 июня, после того, как августейший мичман, посетивший вместе с адмиралом Токио, вернулся на «Рынду», корабли эскадры отправились через Хакодате во Владивосток и прибыли туда 8 июля. Расстроившееся здоровье командующего и необходимость серьезного ремонта клиперов (в машине «Наездника» обнаружилась трещина в цилиндре высокого давления, и пришлось заказывать новый в Японии) помешали исполнить задуманное А.А. Корниловым совместное плавание по гаваням Татарского пролива. 2 августа, с разрешения генерал-адмирала, он передал начальство старшему из командиров — С.О. Макарову, под руководством которого эскадра занялась рейдовыми учениями и стрельбами в Уссурийском и Амурском заливах. 3 и 8 августа, впервые в этих водах, состоялись учения по отражению ночных атак минных катеров, выявившие недостаточную эффективность боевого освещения «Витязя» и «Рынды». Вместе с тем, каких-либо особых мер по повышению боевой готовности принято не было, и можно предположить, что события в Корее не воспринимались как угрожающие опасными осложнениями.

9 августа «Сивуч» ушел из Чемульпо в Нагасаки, где О.В. Старк передал карту и сведения о порте отправлявшемуся ему на смену командиру канонерской лодки «Бобр», капитану 2 ранга П.И. Чайковскому. 8 октября А.А. Корнилов запросил ГМШ, держать ли корабли на станции в Чемульпо всю зиму, и 10 октября Н.М. Чихачев ответил отрицательно, уточнив, что их следует «посылать туда время от времени» [709] РГАВМФ. Ф. 417. Оп. 1. Д. 308. Л. 219, 220. .

А 13 октября начальник ГМШ лаконично сообщил адмиралу об отмене зимовки во Владивостоке. Такое решение, очевидно, принятое преимущественно с учетом ограниченных возможностей порта, одновременно позволяло эскадре следить за событиями из незамерзающих японских гаваней, сохраняя готовность к немедленным действиям. Однако в ноябре, после отъезда Пак Чуньяна, положение стабилизировалось, и в начале декабря Главное Адмиралтейство разрешило А.А. Корнилову отправить «Вестник» на Балтику, а «Витязь», вслед за ушедшей 15 октября на юг «Рындой», в плавание к Филиппинам и островам Океании.

Впрочем, один корабль, «Сивуч», остался зимовать в Золотом Роге, и его команда участвовала в опытах пропиливания канала во льду, производившихся по приказу Энгельма от 14 января 1888 года. Эти опыты показали, что ни ручная, ни механическая пилка, ни подрыв льда минами, при значительной трудоемкости и затратах материальных средств, не гарантируют своевременного выхода зимующих кораблей в море [710] РГАВМФ. Ф. 417. Оп. 1. Д. 264. Л. 58–80. .

Такой вывод говорил не в пользу разоружения кораблей Тихоокеанской эскадры, и начиная с 1887 года во Владивостоке на зиму оставались лишь канонерские лодки так и не упраздненной Сибирской флотилии. 5 августа 1887 года в ее состав вошли «Сивуч», «Бобр» и минный транспорт «Алеут».

Карта Владивостока (с указанием минных заграждений на случай войны). РГАВМФ. Ф. 417. Оп. 1. Д. 327. Л. З

Минный транспорт «Алеут» — первый заградитель Сибирской флотилии, которому отводилась важная роль в организации минной обороны Владивостока

Последнему отводилась весьма важная роль в обороне порта. Опыт постановки минных заграждений у Владивостока во время Афганского кризиса, при помощи 60-тонной парусной шхуны «Фарватер» и портовой баржи, поднимавших всего 95 мин, заставил заказать в Норвегии 900-тонный паровой транспорт, способный принять в трюмы 130 мин. «Алеут» существенно облегчил задачу владивостокских минеров, но к лету 1887 года, когда он прибыл на Дальний Восток, прежний план минной обороны, предусматривавший заграждение входов в пролив Босфор Восточный и бухту Золотой Рог, подвергся пересмотру. О необходимости увеличения запаса гальваноударных мин до 1000, усиления личного состава, плавучих средств и скорострельной артиллерии для охраны заграждений говорилось в записке контр-адмирала А.В. Фельдгаузена, от 17 марта 1887 года, сопровождавшей подготовленный главным артиллеристом и минером Владивостокского порта, капитаном 2 ранга П.М. Токаревским, «проект минной защиты». Рассмотрев его, главный инспектор минного дела, капитан 1 ранга И.М. Диков, отзывом от 1 мая внес свои коррективы, предполагавшие рост числа мин до 1500, в первую очередь за счет выдвижения линии заграждений на 4–5 миль вглубь Амурского залива, что позволяло предотвратить бомбардировки: у города с моря [711] РГАВМФ. Ф. 417. Оп. 1. Д. 326. Л. 1 — 21. . Такая мера, учитывавшая слабость артиллерийской обороны на этом направлении, была вполне целесообразна. Всего в четырех деревянных, небрежно сколоченных, со множеством щелей, сараях на мысе Эгершельд к 1887 году хранилось около 500 гальваноударных мин, половина из которых — устаревшего образца, и 170 гальванических. Достаточной безопасности Владивостока их постановка не обеспечивала, и предложенная И.М. Диковым мера представлялась своевременной, однако у Морского министерства не было средств для заказа недостающих мин. Такое положение сохранялось и в 1890 году, когда занявший кресло И.А. Шестакова Н.М. Чихачев предложил П.С. Ванновскому, по образцу Балтийского и Черного морей, принять пассивную минную оборону на себя, и в следующем, 1891 году. Многочисленные комиссии, назначавшиеся приказами сменявших друг друга командующих Тихоокеанской эскадрой, отмечали плохие условия хранения мин заграждения, влажного пироксилина и небоеготовность самодвижущихся мин Уайтхеда, хранившихся хотя и в сухом помещении, но разобранными и непристрелянными [712] Там же. Л. 82–88, 111–115, 120–122 об, 129–130 об. .