Томас Вудс - Как католическая церковь создала западную цивилизацию

В 1120 году, после смерти брата Жерара, госпитальеры избрали Раймона де Пюи Великим магистром ордена. Новый правитель стремился обеспечить больным максимально возможный уровень медицинского обслуживания и требовал от госпитальеров героического служения. Мы читаем в 16-й статье правил госпиталя, составленных де Пюи (она называется «Как следует служить Господам Нашим Больным»): «Повинуясь магистру и собранию каноников госпиталя, поставившим послушание условием существования госпиталя, пусть в обители, куда обратится больной, получит он сие: примет Святое Причастие, исповедавшись сперва в своих грехах священнику; после же пусть уложат его в кровать и ухаживают за ним, как за господином высокого звания». В современной книге об истории больниц говорится, что «уложение де Пюи стало вехой в развитии института больниц», став «моделью как для благотворительности, так и для безусловной самоотдачи в служении больным». [360]Гюнтер Риссе пишет: «Неудивительно, что благодаря новому притоку паломников в Иерусалимское христианское королевство, рассказы о милосердии госпитальеров быстро распространились по всей Европе, включая Англию. Существование религиозного ордена, посвятившего себя самоотверженному служению больным, вызвало волну подражаний: учреждения, подобные госпиталю св. Иоанна, создавались по всей Европе, особенно в итальянских и южнофранцузских портах, откуда паломники отправлялись в Святую Землю. В то же время благодарные бывшие пациенты, щедрые аристократы и короли со всей Европы осыпали орден пожертвованиями, в основном в виде земельных владений. В 1131 году король Арагона Альфонсо завещал госпитальерам треть своих владений». [361]

В XII веке госпиталь стал все больше и больше походить на современную больницу и все меньше – на приют для паломников. Он стал заниматься не столько предоставлением крова странствующим, сколько лечением больных. Первоначально предназначенный для лечения лишь христиан, госпиталь Св. Иоанна, начал принимать мусульман и иудеев.

Госпиталь Св. Иоанна отличался профессионализмом персонала, высоким уровнем организации и дисциплины. В нем проводили несложные хирургические операции. Больных дважды в день посещал врач; их купали один раз в день и сытно кормили два раза. Пока все пациенты не были накормлены, персоналу не разрешалось приступать к еде. В госпитале работали женщины, которые выполняли хозяйственные работы, в частности отвечали за чистоту белья и постели больных. [362]

Высокий уровень организации в сочетании с духом служения больным превратили госпиталь Св. Иоанна в Иерусалиме в пример для Европы. Там больницы, ориентировавшиеся на пример госпиталя Св. Иоанна, стали возникать повсюду: и в больших городах, и в небольших деревушках. Сами госпитальеры к XIII веку управляли примерно 20 лечебницами и лепрозориями. [363]

Благотворительная деятельность католиков была настолько впечатляющей, что ее достижения признавали даже враги Католической церкви. Языческий писатель Лукиан (130–200) с удивлением отмечал: «Приверженцы этой религии помогают друг другу с невероятным усердием. Ради этого они не щадят себя. Их верховный законодатель вдолбил им, что они братья!» [364]Император Юлиан Отступник, римский император, в 60-е годы IV века пытавшийся вернуть империю к язычеству, признавал, что христианская благотворительность превосходит языческую. Он писал: «Наши языческие жрецы пренебрегают бедными, а ненавистные галилеяне [то есть христиане] предаются благотворительности и лживым состраданием укрепляют уважение к своим ложным и пагубным верованиям. Поглядите на их вечери любви, на их трапезы, приготовленные для нищих. Обычай этот у них повсеместно, и от него происходит поношение нашим богам». [365]Даже такой закоренелый враг Католической церкви, как Мартин Лютер, был вынужден признать: «Под властью пап люди по крайней мере были щедры, и у них не нужно было выдирать милостыню силой. Сейчас, под властью Писания [Лютер называл так протестантизм], они, вместо того, чтобы творить милостыню, грабят друг друга; можно сказать, что пока человек не завладел собственностью соседа, он считает, что у него ничего нет». [366]

В XX веке экономист Саймон Пэттен писал о Католической церкви: «Она обеспечивала кров и пищу работникам, пеклась об обездоленных и помогала людям во время голода, чумы и других бедствий, которые были не редкостью в Средние века. Если мы посмотрим на количество монастырей и лечебниц, на самоотверженность монахов и монахинь, то придем к выводу, что об обездоленных того времени пеклись, по меньшей мере, не хуже, чем в наши дни». [367]В XIX веке Фредерик Хартер, автор биографии папы Иннокентия III, утверждал: «Всеми благотворительными учреждениями, которыми сегодня располагает человеческий род для попечения об обездоленных, всем, что делалось и делается для защиты неимущих и убогих от постигших их бедствий и страданий, мы прямо или косвенно обязаны Римско-католической церкви. Эта церковь создала образцы для подражания, обеспечила развитие таких учреждений, а часто и обеспечивала их материальными средствами». [368]

Масштаб благотворительной деятельности Католической церкви легче всего оценить по тому, что происходило, если она прекращалась. В XVI веке король Англии Генрих VIIIуничтожил монастыри, конфисковал их собственность и раздал ее влиятельным дворянам. Поводом для репрессий стало то, что монастыри якобы превратились в рассадники безнравственности и разврата, хотя на самом деле вряд ли есть сомнения, что причиной всему была жадность короля. Социальные последствия уничтожения монастырей не могли не быть очень значительными. Одной из основных причин Северного восстания 1536 года, народного бунта, известного также под названием «благодатного паломничества», было возмущение народа уничтожением монастырской благотворительности. Спустя два года в одном из прошений, обращенных к королю, говорилось: «Опыт, полученный нами после запрещения обителей, ясно показывает, что вышел из этого и ожидается впредь большой ущерб и разорение для Вашего королевства и большое утеснение для бедных верноподданных Вашей Милости, лишившихся странноприимства и попечения, коими окормляли их монастыри, находившиеся поблизости». [369]

Монастыри были щедрыми и лояльными к арендаторам арендодателями; у них можно было арендовать землю недорого и на длительный срок. «Монастырь – это такой собственник, который не умирает; арендаторы его земель имели дело с вечным арендодателем; монастырские земли и строения никогда не меняли владельца; монастырские арендаторы были избавлены от многих… факторов неопределенности, с которыми сталкивались другие арендаторы». [370]Поэтому уничтожение монастырей и перераспределение их земельных владений стали «бедствием для тысяч беднейших крестьян, приведя к распаду составлявших их мир сельских общин, и обрекли их на нищету». [371]