Ицхак Арад - Партизан: от долины смерти до горы Сион, 1939–1948

Я был введен в обычный распорядок партизанской жизни: охрана, патрулирование в лесу и работа на "кухне". Советские партизаны в нашем лесу так и не появились. Решили, что если в ближайшие недели мы не сумеем наладить связь с партизанами, перейдем в лес Ходоцишки, на 20 километров восточнее. Крестьяне, поддерживающие с нами связь, рассказали, что в районе Ходоцишки и Кузиан действуют партизаны. Тем временем, обострилась проблема с продуктами, которые мы до сих пор покупали за деньги. Но деньги закончились, и необходимо было отнимать продукты силой оружия, то есть совершать действия, на языке партизан именуемые "экономическими акциями". Крестьяне относились к этим акциям, как к обыкновенному грабежу и сообщали об этом властям. В таких случаях они были готовы доносить немцам о местоположении партизан. Мы знали об этом, но не было иного выхода. Решили проводить эти акции в районах, наиболее отдаленных от леса Царклишки, чтобы не наносить ущерба крестьянам из близлежащих сел, в сотрудничестве с которыми мы нуждались.

Первым пунктом для "экономической акции" мы выбрали ферму литовца, в семи километрах от леса Царклишки в сторону Свинцяна. Мы вышли туда группой в восемь человек, надо ведь было нести продукты. Псы встретили нас громким лаем. Мы окружили дом и постучали в дверь. Сначала не было никакого ответа. Мы знали, что хозяева проснулись, но делают вид, что не слышат стука. Борис, который командовал акцией и обладал отличным русским акцентом, сообщил громким голосом, что мы советские партизаны, и если дверь не будет немедленно открыта, мы ее вышибем. В доме зажегся фонарь, послышались шаги, и дверь открылась. Борис, Исраэль Вольфсон и я вошли внутрь, все трое не были похожи на евреев и старались скрыть этот факт. Мы знали: если хозяева нас вычислят, немедленно сообщат властям. Если же определят нас как советских партизан, есть шанс, что не сообщат, боясь возмездия, а также из расчета, что советская власть вернется, и они получат по заслугам за доносительство.

Мы сообщили хозяину, что пришли за продуктами для нашего подразделения. Собрали всех членов семьи в одной комнате. Израиль остался их охранять. При обыске дома и остальных построек мы нашли огромное количество продовольствия, гораздо больше, чем могли унести с собой. Уходя, предупредили хозяина: не дай Бог ему донести о нас властям. С первыми лучами рассвета мы уже были в лесу. Первая наша "экономическая акция" под угрозой оружия и в достаточном отдалении от лагеря удалась сверх меры. И этот успех повысил наше настроение.

Приближался праздник Песах 1943 года. Решили его отпраздновать, привели двух наших девушек из гетто Свинцяна, которые принесли нечто, подобное маце. Вечером зажгли небольшой костер, сидели вокруг него. Я начал петь, и все меня поддержали. Пели пасхальные песнопения и еврейские народные песни, которые вернули мои мысли к дому, к родителям, к сестре, к пасхальному седеру в прошлом, когда я, самый маленький в семье, задаю вопросы — "Ма ништана?" — "Что изменилось?.." Очень многое изменилось в эту ночь Песаха 1943 года в сравнении с такими ночами в довоенное время: еврейский мир разрушен, культура его в развалинах, вокруг свирепствует вражда, оставшиеся в живых существуют в рабстве гетто и концентрационных лагерях, совсем небольшое число скрывается в лесах, борясь за свое существование. Я отбросил эти мысли, как и все остальные мои товарищи. Мы пели и затем рассказывали всякие истории и анекдоты.

В один из дней Шимка вернулся от своего знакомого поляка-фермера и принес ошеломляющую новость, которую поймал по радио друг фермера по подпольному польскому радио "Комета": в Варшавском гетто вспыхнуло восстание евреев. Вот уже несколько дней восставшие бойцы отбивают атаки немцев, нанося им тяжкие потери. Бойцы подняли на стенах гетто национальные еврейские и польские флаги. Мы рады были слышать, что изморенные голодом и заключенные в гетто евреи восстали и уничтожают немцев. Я видел перед глазами знакомые улицы Варшавы и представлял многих из моих одноклассников в ивритской школе и товарищей по молодежному движению, несомненно, находящихся среди бойцов гетто. На миг испытал огорчение, почему я не в Варшаве среди них. Что произошло с моими родителями в гетто Варшавы?..

В середине мая к нам в лагерь пришел Федула, русский крестьянин, с которым мы держали постоянную связь. Он сказал, что его посетила группа советских партизан. Они вернутся к нему через неделю, и тогда он устроит встречу между ними и нами. И действительно через неделю Федула пришел в сопровождении двух советских партизан. Один из них был вооружен автоматом ППШ, второй — карабином. Автоматчик был невысокого роста, широкоплеч и черноволос. Он представился, как Васька "Черный", и сказал, что они бойцы партизанского отряда имени Чапаева командира Красной армии, погибшего в Гражданской войне 1918–1920.

Советская пропаганда превратила его в легендарного героя.

Партизанский отряд находится в лесах Козиан, в 30 километрах восточнее нашего лагеря. Васька рассказал нам, что был старшим сержантом Красной армии. При отступлении летом 1941 его подразделение разбежалось, и он остался в этой округе. С начала 1942 он — партизан. После проверки нашего оружия, он заявил, что готов привести нас в его отряд в лесах Козиана.

Мы быстро разобрали наш лагерь, запаковали то немногое, что у нас было, и приготовились в путь. Должны были в первую ночь пройти 20 километров до леса Худоцишки, но следовало обогнуть город Худоцишки, что удлинит наш путь еще на пять километров. В пути надо было пересечь глубокую речку.

Во время проверки оружия, произошел выстрел из пистолета Бориса Йохая, и пуля ранила в ногу Ноаха Свирского, парня из городка Видз, который присоединился к нашей группе еще в гетто. Васька "Черный" перевязал рану Ноаха бинтом из своего индивидуального пакета. Пока мы выражали сомнение, как доберемся до лесов Козиан с раненым Ноахом, Васька "Черный" заявил, что возьмет телегу у крестьянина, и на ней мы повезем раненого. Васька и еще двое из наших товарищей вышли из лагеря, и через два часа вернулись на телеге, которой управлял ее хозяин. Мы уложили Ноаха в телегу, и с темнотой двинулись в путь.

Васька выбрал меня и еще двух моих товарищей — впередсмотрящими.

За нами, на расстоянии 50 метров от нас, шла вся группа и катилась телега с раненым. По дороге мы пересекали села. Из-за телеги с раненым Васька решил перейти речку по мосту, а не искать лодки. Мост был недалеко от небольшого села на западном берегу речки. Когда мы приблизились к селу, Васька приказал увеличить расстояние между нами и всей группой до ста метров. Село выглядело спокойным. В 50 метрах от моста по нам открыли огонь из винтовок и автомата. "Ложись!" — крикнул Васька и открыл ответный огонь из автомата по засаде около моста. Я извлек мой пистолет, но знал, что нет смысла впустую тратить патроны. "Прыжками назад!" — приказал Васька. Из засады продолжали вести огонь, но под покровом темноты мы не понесли никаких потерь. Лишь спустя час мы обнаружили наших товарищей. Вернулись по их следам, пока добрались до рощицы, где и встретились с ними.