Владимир Кузнечевский - Сталин: как это было? Феномен XX века

Так было дело два года назад. Ныне, спустя два года, когда некоторые неясные вопросы стали для меня более ясными, я должен признать, что моя оценка была слишком резкой, а выводы моего письма — не совсем правильны…

Мне кажется, что мое письмо не было бы столь резким по тону, и оно было бы свободно от некоторых неправильных выводов в отношении Вас, если бы я тогда перенес спор на эту новую базу.

Но я не сделал этого, так как, очевидно, проблема не была еще достаточно ясна для меня.

Не ругайте меня, что я взялся исправить недочеты моего письма с некоторым опозданием. 7.5.32.

С ком. прив. Сталин» {144} 144 Прудникова Е., Колпакиди А. Двойной заговор. Тайны сталинских репрессий. М.: ЗАО «ОЛМА Медиа Групп», 2007. С. 364-369. .

В апреле 2010 года я попросил высказать свое мнение об этой ситуации человека, который давно и профессионально-практически интересуется историей России (СССР) и к мнению которого я давно отношусь с уважением — одному из бывших руководителей Главного разведывательного управления Генерального штаба, генерал-лейтенанту… назовем его Леонидом Михайловичем (привожу нашу беседу по диктофонной записи).

«— Как вы считаете, существовал ли на самом деле заговор Тухачевского?

— (После паузы,) Я думаю, что заговора как такового не было. Да и быть не могло. И не только по политическим причинам, а по причинам личного, психологического, характера. Тухачевский в принципе не был заговорщиком.

И хотя в его биографии была пара темных пятен, и он постоянно находился под наблюдением советских спецслужб, но фактов, свидетельствующих о наличии заговора, никто и никогда предоставить так и не смог.

— А что вы имеете в виду под «темными пятнами»?

— Побег из плена, например. До сих пор ведь так и остается неизвестным, как он бежал из плена. Может быть, там были какие-то причины личного характера, о которых Тухачевский так никогда никому и не рассказал. Может быть, это было специально кем-то устроено таким образом, что Тухачевский не мог об этом рассказать без того, чтобы не навлечь на себя подозрения в потере офицерской, а может быть, и дворянской, чести. Но этот эпизод в жизни маршала так и остался тайной, о которой он никогда и никому не рассказал.

— Кем-то устроен? Вы имеете в виду, что германские спецслужбы устроили будущему маршалу побег с компрометирующими его лично обстоятельствами и «посадили его на крючок»?

— Нет, в это я не верю. Тухачевский, на мой взгляд, не мог быть ничьим информатором. Это была совсем другая натура.

Он был человеком широких взглядов. Красивый, статный, маршал, на скрипке играл, был вхож в столичный бомонд, где был своим и очень уважаемым и авторитетным. Ворошилова как личность рядом с ним и поставить-то было невозможно. Поэтому Ворошилов, Щаденко, Мехлис просто ненавидели его.

А Сталин побаивался. Но и многому у него научился. Если бы Тухачевский не был уничтожен, а Вооруженные Силы страны развивались по его замыслам, мы бы не потерпели в 1941 году катастрофу.

Эту катастрофу я объясняю двумя причинами. Первая — это полное уничтожение командного состава РККА (95% командиров дивизий было уничтожено во второй половине 30-х годов). В 1940 году было развернуто полторы сотни военных училищ с ускоренным обучением. Кого они за полгода могли подготовить? Офицеров на уровне младших лейтенантов. А они в 41-м командовали уже не взводами, а выше. Вот и ввалились Вооруженные Силы в катастрофу.

Вторая причина — отсутствие связи в войсках. Мы ведь вступили в войну практически полностью без связи. Тухачевский только начал внедрять саму мысль о необходимости разворачивания связи в войсках. Но с его расстрелом все прекратилось. И в 1941-м войска вступили в бои практически без связи. А нет связи — нет и управления войсками. Вот оборона и развалилась. Сталин уже потом, в ходе боевых действий, стал в срочном порядке развивать идеи Тухачевского по внедрению средств связи в войсках.

И третья причина — отсутствие тыла в армии. Тухачевский эту идею сформулировал, но материализовать не успел, был расстрел лян. Ведь наши части снабжались с колес. Лишь с 1941 года начала возрождаться идея Тухачевского о создании тыловых частей. Американцы, те вообще только после Второй мировой войны по нашему образу и подобию стали создавать тыловые части.

Я уже не говорю об идеях Тухачевского о механизированных корпусах, танковых армиях и других идеях.

Маршал обладал редким среди военных качеством — он не очень образованный был, конечно, но обладал колоссальной интуицией полководца и мог на основе этой интуиции формулировать организационные идеи и потом воплощать их в жизнь в промышленности и в войсках.

Если бы он не был выключен из жизни армии, а вслед за ним не были бы репрессированы больше 40 тысяч командиров всех звеньев управления в армии, Великая Отечественная война совсем по-другому развивалась. И не мы потеряли бы около 30 миллионов человек, а Германия…»

Разумеется, мнение Леонида Михайловича — это всего лишь одно из существующих на этот счет. К нему есть что добавить. Сравнительно недавно на прилавках книжных магазинов появилось фундаментальное исследование профессионального военного контрразведчика генерал-лейтенанта А.А. Здановича {145} 145 Зданович А. А. Деятельность органов ВЧК—ОГПУ по обеспечению безопасности РККА (1921—1934). Научное издание. М.: Кучково поле. Продюсерский центр «Икс-Хистори», 2008. 798 с. , написанное на базе изучения уникальных материалов Центрального оперативного архива Федеральной службы безопасности РФ, Государственного архива РФ, РГАСПИ и большого количества документальных публикаций и диссертаций по изучаемой теме. Так вот, в принципе Александр Александрович по казусу Тухачевского приходит к тому же выводу, что и цитированный выше источник.

Отмечая наличие в среде комсостава РККА «образования и функционирования “групп интересов”», выступающих на практике как «группы давления», А. Зданович пишет: «Руководители и члены “групп давления” не ставили перед собой в качестве цели приход к власти в стране, в отличие от политических групп и партий. ГД из числа военных деятелей, прежде всего высшего звена, безусловно, хотели обозначить перед политико-административными центрами выгодную им “повестку дня” в той или иной исторической обстановке, непосредственно участвовать в разработке внешне- и внутриполитических вопросов и добиваться выгодных для себя решений.

Такое поведение высокопоставленных военных деятелей в условиях ведения страной войны было бы во многом объяснимо. Другое дело в межвоенный период, когда роль армии в обществе естественно снижается и ей уделяется меньше внимания. Все это сказывается на общегосударственном статусе военных, бьет по самолюбию командиров, привыкших к почету и вниманию со стороны руководства страны и партии…