Сергей Нефедов - История России. Факторный анализ. Том 2. От окончания Смуты до Февральской революции

Подводя итоги нашему краткому описанию событий революции, попытаемся схематически (и максимально упрощенно) отобразить взаимодействие различных факторов, влиявших на динамику политических событий. Основными дестабилизирующими факторами, как отмечалось выше, были: аграрное перенаселение и низкий уровень жизни («Сжатие в народных массах»), разорение дворянства («Сжатие в элите») и вестернизация. Факторами, поддерживавшими стабильность системы, были сила традиции, авторитет самодержавной власти, сила полицейского аппарата и армии.

В течение сорока лет после Великой реформы действие дестабилизирующих факторов постепенно усиливалось, и политическое равновесие становилось все менее устойчивым. Толчком, нарушившим равновесие, стал внешний фактор – поражение в войне, которое нанесло сильный удар по авторитету самодержавия. В соответствии с демографически-структурной теорией революция началась с раскола элиты: часть дворянства, недовольная этатистской политикой правительства, вступила в союз с вестернизованной интеллигенцией и сделала своим знаменем либеральный лозунг ограничения самодержавия. «Вначале это была идиллия либеральных предводителей дворянства… – отмечал П. Н. Милюков, – они хотели представительства „имущественных классов“». [1933]Прозападный либеральный блок («Союз освобождения») подчинил своему влиянию студенчество (также исповедующее западные идеи), однако силы блока были недостаточны, и либералы предприняли попытки спровоцировать выступления рабочих. После расстрела 9 января начались рабочие стачки и первые волнения в деревне, и, чтобы привлечь на свою сторону массы, «Союз освобождения» пообещал рабочим 8-часовой рабочий день, а крестьянам – выкуп части помещичьих земель. В события вмешался поддерживавший либералов Запад, и совокупное действие всех факторов заставило царя обещать создание выборного представительства (18 февраля). Волнения стали стихать, и, воспользовавшись этим, царь попытался аннулировать уступки и лишить обещанную Думу реальных полномочий. В ответ либеральный блок снова активизировал свои усилия, через посредство студентов попытался подтолкнуть к протестам рабочих, а главное – с помощью железнодорожных служащих организовал забастовку на железных дорогах. Железнодорожная забастовка инициировала всеобщую стачку, и царь был вынужден согласиться на наделение Думы законодательными полномочиями (манифест 17 октября).

Таким образом, до 17 октября революционный процесс имел смешанный характер: с одной стороны, это была «революция вестернизации», поддерживаемая интеллигенцией, с другой стороны, находящая объяснение в рамках демографически-структурной теории «дворянская фронда» и так же объясняемые этой теорией социальные выступления низов. После 17 октября многие либералы сочли, что цель достигнута, и отошли от борьбы; остальные (кадеты) решили продолжать оппозиционные действия в рамках Думы и также отказались от активных действий. Между тем неурожай и беспорядки в городах инициировали вступление в борьбу огромных крестьянских масс; таким образом, стало проявляться действие самого мощного фактора, аграрного перенаселения. «Революция вестернизации» была перекрыта мощным социальным конфликтом, давно вызревавшим внутри традиционного общества и находящим объяснение в рамках демографически-структурной теории.

Перестройка политических сил привела к распаду лагеря вестернизаторов. Основная часть дворянства, напуганная крестьянским восстанием, перешла в лагерь традиционалистов и сплотилась вокруг престола, а либеральная фракция дворянства сошла с политической арены. Раскол дворянской элиты был ликвидирован, и объединенное дворянство обратилось против бунтующих низших сословий. Этатисты в правительстве попытались было маневрировать между крестьянством и дворянством, но дворянство добилось их изгнания и подчинило себе правительство.

Между тем рабочие, требовавшие 8-часового рабочего дня и ничего не получившие, поднялись на восстание, а в деревне продолжались погромы дворянских поместий. Решающим обстоятельством в судьбе революции стало то, что, хотя волнения стали распространяться и на армию, в целом она все же подчинялась правительству. «Гвардия в 1905–1906 годах спасла положение, без нее переворот 1917 года мог произойти уже тогда», – писал военный министр А. Ф. Редигер. [1934]Правительству удалось избежать как финансового краха, так и потери управления – тех роковых процессов, которые, согласно демографически-структурной теории, определяют брейкдаун, разрушение государства. Революция 1905 года оказалась незавершенной; восстания в городе и деревне были подавлены. После арестов активистов и массовых увольнений рабочие вышли из борьбы; крестьянство еще раз поднялось на борьбу летом 1906 года, но в конечном счете потерпело поражение.

Таким образом, революцию инициировали недовольные фракции элиты, они втянули в борьбу массы, а когда достигли своей цели, вышли из борьбы; в итоге элита консолидировалась и подавила выступления масс. Как отмечалось выше, такая схема была характерна и для европейских «революций вестернизации», однако в русской революции была важная особенность, а именно – то, что революция в городах сопровождалась восстанием крестьян, которые выступали под собственными лозунгами. Эта особенность отражала больший масштаб аграрного перенаселения и Сжатия, преобладание экономических процессов традиционного общества над процессами индустриализации.

Согласно теории, Сжатие должно побуждать правительство проводить реформы, направленные на облегчение положения народа, тем более во время революции, когда народ требует этих реформ. Ответом правительства на эти требования стала отмена выкупных платежей и облегчение условий кредита. Одно время обсуждался вопрос о новой Великой реформе, которая должна была отдать крестьянам большую часть помещичьих земель. Проведение такой реформы означало бы торжество этатистской политики и, возможно, предотвратило бы революцию 1917 года. Однако консолидировавшееся дворянство сумело подчинить своему влиянию Николая II и разгромить этатистскую партию в правительстве. В результате, как отмечает П. Гатрелл, крестьянство убедилось в том, что государство поддерживает принцип «святости» крупного землевладения. Таким образом, массовый протест против крупного землевладения неизбежно переходил в протест против государства, то есть против царской власти [1935]. Как и предупреждал Николая II выдающийся философ Е. Н. Трубецкой, «недальновидность власти превратила в России вопрос аграрный в вопрос о форме правления». [1936]Традиционалистская иллюзия о «царе-батюшке» была окончательно развеяна, и в дальнейшем властям предстояло иметь дело не с выступлениями, направленными против помещиков, а с восстаниями против самодержавия. Это обстоятельство означало также и кризис традиционализма, который постепенно терял свою роль опоры существующей общественной системы.