Мадлен дю Шатне - Жан Батист де Траверсе, министр флота Российского

Гвардейский экипаж за проявленное в боях мужество получил в 1819 г. Георгиевское знамя; его знаки изображались на флагах и вымпелах кораблей, на которых члены экипажа несли службу. Все они были также награждены Железным прусским крестом за участие в Кульмском сражении. В связи с награждением знаменем Александр I писал Траверсе:

“ Господину морскому министру.

В память сражения при Кульме в прошлую с французами войну пожаловав за отличие Гвардейскому экипажу Георгиевское Знамя, повелеваю сей знак отличия по прилагаемым рисункам поместить во флаге, брейд-вымпеле и вымпеле и употреблять оные на брам-стеньгах по чинам вместо обыкновенных на кораблях и прочих судах, также и на шлюпках, которые будут укомплектованы из сего экипажа”.

Александр Траверсе вернулся в Россию со вторым отрядом Балтийского флота в конце лета 1814 г.; по случаю его приезда в доме на Английской набережной собрались многочисленные родственники и друзья из числа живших в Санкт-Петербурге французов. Они жадно слушали рассказы юного мичмана, которому довелось увидеть Людовика XVIII, побывать в Париже и Лондоне, взойти на палубу “Виктории”. Особенно благодарный слушатель — его двенадцатилетний брат Федор, мечтающий, подобно отцу и брату, бороздить морские просторы. Но увы, здоровье не позволит ему стать моряком. Пока же он учится в Ревеле и живет зимой у баронессы Мейендорф.

Из дома Траверсе, стоящего на берегу Невы, можно было наблюдать любопытные картины. На ледяном паркете устраивались гонки на санях. В ноябре в Финляндию отправлялись санные поезда: именно этим средством сообщения пользуется Луиза, когда решает навестить в Фридрихсгаме своих родных. С началом ледостава мосты снимались и единственной переправой на долгие месяцы становились ледяные дороги. Это так необычно — ехать на санях между кораблями, вмерзшими в лед и образующими на Неве улицы самого фантастического облика.

На другом берегу, напротив, возвышается красивый меньшиковский дворец. Справа — сады, примыкающие к Адмиралтейству. По левую руку, на месте, где прежде находились верфи Новой Голландии, — пакгаузы.

Дом превосходно меблирован. Маркиза — гостеприимная хозяйка, по приемным дням у нее бывает высшее петербургское общество. В ее письмах в числе посетителей часто упоминается княгиня Трубецкая. Принимают гостей в большой гостиной; здесь стоят восемь кресел и четыре стула, обитые нежно-голубым шелком, что сообщает всей комнате приятный колорит. На маленьком столике — семейные портреты, память о людях, живших и умерших далеко от этих берегов. Родители Жана Батиста и Луизы, братья и сестры, более далекие родственники: хрупкая Полина де Несмон в ореоле роскошных черных волос и белокурая Анжелика де ла Возель улыбаются рядом с сестрами Брюин, ясноглазыми Амалией, Каролиной и Кристиной. Поясной портрет красавицы Сюзанны Гитон, жены капитана Жакоба Дюкена, в платье из красного сатина; ее загадочный взгляд сумела передать кисть Миньяра. Совсем по-другому выглядит креольская улыбка “двоюродной племянницы” Розы де Ла Пажри — императрицы Жозефины, недавно скончавшейся в Мальмезоне [227] Родственные отношения Траверсе и Ташеров де Ла Пажри неоднократно упоминаются в семейной корреспонденции. Мария де Траверсе княгиня Амилаквари, внучка министра, вспоминает в одном из пи сем о “портрете кузины Жозефины, стоявшем на маленьком столике в гостиной моих родителей”. В письме Огюста де Траверсе от 2 вантоза X года, адресованном Анри-Оноре де Сериньи, говорится о “нашем кузене Бонапарте”. .

Портрет первой жены маркиза, Мари-Мадлен де Риуфф, висит в рабочем кабинете министра, большой комнате с восемью креслами, обитыми зеленой камкой. Его окна выходят на набережную. Рядом второй кабинет, еще более просторный и более строго обставленный: длинный овальной формы стол и восемнадцать стульев с черной кожаной обивкой, по стенам карты Меркатора и шкафы с книгами на французском, английском, русском и немецком (родном для маркизы) языках. Это кабинеты настоящего арматора: макеты кораблей, навигационные приборы. “ Весь этот хлам… напоминает мне об океане”, — заметил однажды сам адмирал. На горке выставлены “закладные доски” всех кораблей, которые были при нем построены, — доски из Херсона, Николаева, Санкт-Петербурга. С года его назначения министром их становится много больше.

Маркиз де Траверсе не был по характеру своему придворным. Он был служакой. И в кабинете своем он принимал не праздных посетителей, а таких же, как он, людей дела и службы. Часто бывали министры, например граф Аракчеев, человек крутой, с тяжелым характером, но его высоко ценил государь, и у маркиза с ним сложились недурные отношения. Граф Румянцев вел здесь с маркизом долгие беседы, в том числе и о будущей экспедиции в Тихий океан. На тот же сюжет маркиз не раз толковал с графом Гурьевым, человеком, у которого в руках ключи от сундуков Российской империи. К обеду не редко приглашался видный член Академии наук (а также член Адмиралтейского и Лесного департаментов) вице-адмирал Александр Семенович Шишков, автор Морского трехъязычного словаря [228] В 1812—1814 гг. Шишков сменил Сперанского в должности государственного секретаря. . Когда Шишков вернулся в Санкт-Петербург вместе с государем, которого он сопровождал в его восемнадцатимесячном зарубежном походе, он отпраздновал вместе с Траверсе свое шестидесятилетие.

Оригинального и увлекательного собеседника Траверсе нашел в адмирале Мордвинове. Бывший и действующий министры говорили не о флоте, а о тех перспективах, которые открывают перед человечеством наука и развитие экономики. Человек прогрессивных взглядов, Мордвинов, к примеру, пытался внедрить вакцинацию татар в своем обширном крымском имении. Когда Траверсе служил на Черном море, Мордвинов настоятельно рекомендовал ему развивать вакцинацию в Николаеве. Он посылал ему также образцы риса, доставленного из Китая с величайшими предосторожностями (так как его вывоз карался смертной казнью), и надеялся, что под наблюдением выдающегося натуралиста господина Палла новая культура приживется в России. Мордвинов был убежден, что выращивать этот сорт риса можно на неорошаемых землях.

Захаживал к маркизу и Ксавье де Местр. Луиза была без ума от его “Путешествия вокруг моей комнаты”. Он был первым директором музея Адмиралтейства, где к собранию моделей кораблей, существовавшему с 1709 г., присоединил кабинет редкостей и коллекцию навигационных, физических и астрономических приборов. Иногда он являлся вместе с братом Жозефом, сардинским посланником, заканчивавшим в это время свой труд “О папе”.