Яков Рабинович - Почему евреи не любят Сталина

В 1926 г. Перец Маркиш вернулся на родину. Он окунается в творческую деятельность, без устали пишет стихи и поэмы — лирические и эпические, сочиняет прозаические произведения, выступает как драматург и литературный критик. Большинство его произведений окрашено оптимизмом и радужными надеждами. Задушевно звучат его лирические стихи. Но в то же время в ряде стихов поэт говорит, что среда в СССР оказалась совсем не та, о которой мечтал. Уже в 1929 г. в поэме «Белые ночи» звучат такие тревожные ноты:

В 30-е гг. поэт, наряду с многочисленными лирическими шедеврами, очевидно, желая убедить власти в своей лояльности, создает стихотворения, посвященные сталинской конституции, Красной армии, комсомолу. Стихи эти, написанные риторически, в духе времени, — сухие, декларативные, мало выразительные. В качестве примера приведу две строфы из «Октябрьских стихов» (1930 г.):

Как эти стихи отличаются от образных, искренних стихотворений 1918–1919 гг., воспевающих революцию и полных ожиданий светлого будущего!

Одновременно, в эти же 30-е гг., Маркиш пишет «в стол» свою знаменитую поэму «Сорокалетний». По свидетельству младшего сына Маркиша — Давида, за несколько дней до своего ареста, 27 января 1949 г., поэт показал жене пожелтевшие от времени листочки и сказал ей: «Эту поэму я начал писать за границей (в эмиграции), ни одной строчки из нее не напечатано. Что бы ни случилось, ее нужно сохранить. Это главное, что я в своей жизни сделал». Любопытно, как была спасена рукопись поэмы. События разворачивались, как в остросюжетном детективном фильме. В роковой вечер 27 января 1949 г. Маркиш упаковал в дорожный портфель вместе с несколькими другими произведениями поэму «Сорокалетний» и передал портфель сестре тещи. Та немедленно вышла из квартиры. Лифт был занят, и она пошла вниз пешком. Лифт остановился на этаже Маркиша, из него вышло семь офицеров. Маркиша увели, сказав, что его вызывает министр на собеседование. Часа через три пришли четверо офицеров и предъявили ордер на арест и обыск.

Вернемся к поэме. В ней Маркиш метафорически, но довольно прозрачно рисует печальную картину советской действительности:

Комментируя эти строки, Давид Маркиш, переведший поэму на русский язык, пишет, «Долина — советская Россия, обманутая и изнасилованная. Паяцы — большевистские комиссары, гроссмейстеры обмана».

В своей поэме Маркиш признает, что и на нем лежит вина за то, что происходит в «гиблой долине», за то, что не воспрепятствовал установлению строя, основанного на лжи и насилии:

Печатать такие стихи в 30-е гг. было, конечно, невозможно. Маркишу удается в 1940 г. опубликовать поэму, в которой разоблачается звериное лицо германского фашизма, с которым советские власти заключили в сентябре 1939 г. договор о дружбе… Речь идет о поэме «Танцовщица из гетто». В ней дано блестящее художественное и философское обобщение звериной сути фашизма:

Маркиш верит, что фашизм с его нечеловеческой идеологией и практикой будет уничтожен. Прекрасно звучат оптимистические строфы поэмы:

Перехожу к самой трагической странице биографии Переца Маркиша.

Широко известно, что сразу после войны все явственнее давал себя чувствовать государственный антисемитизм. Евреев часто и открыто изображают и принимают как чужеродных в этой стране. Конечно, не мог этого не видеть и не чувствовать Перец Маркиш. Это чувство обособленности евреев от господствующего окружения с необычайной выразительностью проявилось в коротком тосте, который Маркиш произнес в своем доме, за своим столом, в первые послевоенные дни. «У нас собрались писатели (на этот раз не еврейские), актеры и с десяток боевых, прославленных генералов: жена одного из них была хорошим другом нашей семьи, — вспоминает Симон Маркиш. — После славной выпивки в честь победы и победителей Маркиш поднялся и сказал: “Я хочу выпить за гостеприимство, которое русский народ проявил и проявляет моему еврейскому народу” — “Да что вы, Перец Давидович! — возразил один из генералов. — Какое там гостеприимство! Вы — у себя дома!.” Но Маркиш упрямо повторил: “За ваше гостеприимство!”».

Наступил 1948 г. 13 января гэбисты зверски убивают председателя Еврейского антифашистского комитета Соломона Михоэлса. Хотя власти утверждают, что Михоэлс погиб в автомобильной катастрофе, и устраивают пышную церемонию прощания с покойным, никто из родственников и друзей великого артиста не сомневается в том, что Михоэлса убили. Говорить об этом вслух нельзя, можно поплатиться жизнью за «вражескую, антисоветскую пропаганду». Но Маркиш читает у гроба Михоэлса в переполненном зале Московского государственного еврейского театра первые две части стихотворения «Михоэлсу — неугасимый светильник», которые сочинил там же, в театре, на короткое время отлучившись от гроба. Поэт открытым текстом заявляет: Михоэлса зверски убили. Вот эти строки: