Яков Рабинович - Почему евреи не любят Сталина

Донос был воспринят в Кремле так, как будто его там уже давно ждали. Возможно, что он и появился на свет с подачи Сталина и при активном участии Берии и Маленкова, давно мечтавших расправиться с ненавистным им Абакумовым [129] Чтобы установить полный контроль за В. С. Абакумовым и его ведомством, Г. М. Маленков еще 31 декабря 1950 г. лично подписал (это практиковалось в редких, исключительных случаях) постановление Политбюро об освобождении М. Г. Свинелупова от должности заместителя министра государственной безопасности СССР по кадрам и назначении на нее В. Е. Макарова, до этого работавшего заведующим Административным отделом ЦК ВКП(б). Тем же постановлением на Макарова были возложены «обязанности по наблюдению за работой партийной организации органов МГБ» (РЦХИДНИ. Ф. 17. Оп. 119. Д. 177. А. 10). . Берия и Маленков вошли в комиссию, образованную Политбюро, и занялись расследованием деятельности руководства МГБ. По их докладу Сталин подписал 11 июля закрытое письмо ЦК ВКП(б) «О неблагополучном положении в МГБ СССР». А на следующий день Абакумова, обвиненного также в присвоении трофейного имущества, вывезенного из Германии, личной нескромности, моральном разложении и других прегрешениях, арестовали и отправили в следственный изолятор МВД СССР «Матросская Тишина». За решеткой тогда оказались почти все его заместители и тесно связанные с ним руководители структурных подразделений МГБ, и прежде всего следственной части по особо важным делам.

13 июля 1951 г. взяли под стражу Л. Л. Шварцмана. Этот бывший следователь, еще в 30-е гг. сделавший себе карьеру за счет фальсификации дел журналиста М. Е. Кольцова, руководителя комсомола А. В. Косарева и других расстрелянных узников, сам, оказавшись на их месте, повел себя на допросах более чем странно. Явно под воздействием психического расстройства он «сознался», что участвовал в убийстве С. М. Кирова, имел сексуальные контакты не только с собственным сыном, дочерью и министром Абакумовым, но даже с послом Арчибалдом Кларком Керром, проникнув однажды ночью в английское посольство. Шварцман также признал, что с 1945–1946 гг. он являлся убежденным еврейским националистом, а позднее возглавил группу единомышленников, сформировавшуюся из сотрудников правоохранительных органов. С подачи безумного следователя в центральном аппарате МГБ были арестованы как сионисты-заговорщики руководящие работники 2-го Главного управления С. Г. Павловский, Н. М. Бородин, Л. Ф. Райхман, заместитель начальника Особого бюро Н. И. Эйтингон (один из руководителей операции по убийству Л. Д. Троцкого в 1940 г.), А. Я. Свердлов, завербованный на работу в НКВД еще в середине 30-х гг., когда был арестован по делу о так называемой молодежной контрреволюционной организации, заместитель начальника 1-го Управления М. И. Белкин (будучи в 1949 г. начальником находившегося в Вене Управления контрразведки МГБ Центральной группы войск Советской армии, являлся одним из главных организаторов показательного процесса над министром иностранных дел Венгрии Ласло Райком), начальник отдела «Д» Арон Палкин и др. К членам группы причислили и заместителя начальника следственного отдела Управления контрразведки Московского военного округа Л. Е. Иткина.

В Прокуратуре СССР по подозрению в принадлежности к организации еврейских националистов арестовали наблюдающего прокурора при органах МГБ А. П. Дорона.

21 сентября 1951 г. Шварцман показал на допросе, что поддерживал преступную связь с бывшим работником Прокуратуры СССР Л. Р Шейниным, которого якобы долгое время спасал от ареста как члена своей организации [130] Это утверждение Шварцмана было самооговором. Не ему, а Рюмину 11 марта 1949 г. под пытками Шимелиович дал показания о том, что Шейнин активный националист и друг Михоэлса. В подтверждение своего обвинения Шимелиович сообщил, как летом 1948 г. он, находясь на даче у Шейнина в Серебряном Бору, услышал от него якобы высказывания о том, что хорошо бы переехать в Израиль, где можно было бы прожить оставшиеся годы спокойно, без страха, не думая о завтрашнем дне. Привел Шимелиович и другие факты, подтверждающие националистический характер убеждений Шейнина, в том числе написание им в соавторстве с братьями Тур (Тубольский и Рыжей) пьесы «Кому подчиняется время», в которой рассказывалось о том, как в одном из литовских гетто в годы войны действовала подпольная группа во главе с часовщиком Рубинштейном. Эта пьеса была поставлена в Театре им. Вахтангова и имела успех. Когда же Шейнина арестовали, то ее, а также некоторые другие драматические произведения Шейнина («Дело Бейлиса», «Очная ставка») следствие использовало как «доказательства» его преступной деятельности. Шейнина заставили признать, что он возглавлял националистическую группу евреев-драматургов, в которую входили К. Я. Финн, А. А. Крон, Ц. 3. Солодарь и др. .

20 октября Шейнина взяли под стражу, освободили же только в конце 1953 г. Виновника его заточения — Шварцмана — расстреляли в начале марта 1955 г. по приговору Военной коллегии Верховного суда СССР Пострадали бывший заместитель Шейнина по следственному отделу Прокуратуры СССР И. М. Брославский и другие его коллеги. В частности, в августе 1951 г. был снят с должности старший помощник генерального прокурора М. Ю. Рогинский, принимавший в 1946 г. участие в Нюрнбергском процессе как заместитель главного обвинителя от СССР; в декабре та же участь постигла заместителя начальника отдела по надзору за органами милиции М. 3. Альтшуллера, а в январе 1952 г. — прокурора отдела по спецделам М. Я. Львова и др.

Поскольку при активном участии Рюмина выяснилось, что националистическая группа в МГБ, «боясь разоблачения со стороны своих сообщников в ЕАК (Лозовского, Фефера и др.), всячески замазывала их дела», этого ловкого следователя в чине подполковника Сталин назначил не только руководителем следствия по «сионистскому заговору», но и начальником следственной части по особо важным делам. Потом он даже пожалует ему генеральское звание и сделает заместителем министра госбезопасности СССР.

Таким образом, Рюмин пожинал весомые плоды своей рискованной интриги. Демонстрируя служебный пыл, он пересматривает затянувшееся дело ЕАК и придает ему новый импульс. На основании его докладной записки вновь назначенный министр госбезопасности С. Д. Игнатьев 24 августа подготовил письмо на имя Маленкова и Берии, в котором сообщил, что «почти совершенно отсутствуют документы, подтверждающие показания арестованных о проводившейся ими шпионской и националистической деятельности под прикрытием ЕАК». Прежнее руководство МГБ, как утверждалось, не придавало должного значения изучению показаний арестованных, хотя в них содержится немало фактов о разведывательной деятельности американцев. Новый министр государственной безопасности заверял кремлевское начальство, что с прежней бездеятельностью его предшественника теперь покончено и до конца будут раскрыты шпионские связи «еврейских националистов» [131] Костырченко Г. В. Указ. соч. С. 143. .