Дэвид Схиммельпеннинк ван дер Ойе - Навстречу Восходящему солнцу: Как имперское мифотворчество привело Россию к войне с Японией

Граф Муравьев правильно предугадал желания своего повелителя. Довольный Николай сделал на докладе карандашную заметку: «Вполне справедливо» {791} . Он вернул Муравьеву документ с приложенной запиской, в которой поручал ему через три дня собрать министров финансов, военного и морского, чтобы обсудить этот вопрос на специальном совете. «Я всегда был того мнения, что будущий наш открытый порт должен находиться или на Ляодунском полуострове, или в северо-восточном углу Корейского залива», — добавил император {792} .

14 ноября Сергей Витте, Михаил Муравьев, военный министр Ванновский и исполняющий обязанности морского министра Павел Тыртов отправились на поезде в императорскую резиденцию в Царском Селе на встречу под председательством Николая II. Хотя Витте прекрасно знал, к чему склоняется сам царь, он возглавил оппозицию предложению Муравьева. Министр финансов резко возражал против захвата портов на Ляодунском полуострове на том основании, что это противоречит если не букве, то духу оборонительного альянса с Китаем. Прежде всего, подчеркивал Витте, успех будущего России в Восточной Азии связан с укреплением доверия Пекина:

Приобретение выхода в Тихий океан должно быть достигнуто не насилием, а дружеским соглашением. То, что можно делать европейцам, мы делать не должны, так как европейские державы — пришельцы в Китае, а мы его давнишние соседи, и наши отношения к этой империи совершенно иные. Если мы будем держаться нашей традиционной дружеской политики к Китаю, не вступим на путь насилия и пренебрежения к его интересам, то мы всегда достигнем более успешных результатов, чем остальная Европа {793} .

Министра финансов поддержал адмирал Тыртов, который выразил сомнения в полезности Ляодуна для Военно-морского флота и заявил, что Россия должна добиваться порта в Корее. В результате Муравьев оказался один против троих. Министры решили не оккупировать Порт-Артур и Далянь из уважения к союзу с Китаем. Николай нехотя принял рекомендацию своего совета. На какое-то время его желание иметь порт в теплых водах останется неосуществленным {794} .

Министр финансов добился своего, и особые отношения с Китаем, казалось, были обеспечены. Поэтому Витте был поражен, когда вскоре после заседания царь сообщил ему, что уже послал боевые корабли для захвата Порт-Артура и Даляня {795} . Оказалось, что Муравьев получил тревожные сообщения от своего консула в Чифу о том, что несколько кораблей британского военно-морского флота направляются к Ляодунскому полуострову {796} . Если Россия первой не займет порты, намекал министр иностранных дел царю, Альбион непременно оставит Тихоокеанский флот без отличной базы. Пройдет много времени, прежде чем снова представится такая удобная возможность заполучить незамерзающую военно-морскую базу на Дальнем Востоке. Муравьев добавил, что благодаря такому шагу Германия перестанет досаждать Николаю. А кроме того, заметил граф, разве Ли Хунчжан не предлагал порт, чтобы помочь российскому флоту защищать Китай? [143]

Министр иностранных дел не был искренен. Несколько британских кораблей действительно вышли из Чифу в ноябре, но они направлялись в Чемульпо, где Лондон собирал флот, чтобы воспрепятствовать русским махинациям в Корее, а не на Ляодунском полуострове {797} . [144]Возможно, Муравьев заблуждался насчет пункта назначения британских кораблей, но вот иллюзий, будто Пекин намерен подарить России гавани, у него определенно не было. С самого начала Ли Хунчжан просил помощи Петербурга, чтобы изгнать немцев из Кяо-Чао, и предлагал Тихоокеанской эскадре временно воспользоваться китайскими военно-морскими базами в этом регионе. В то же время Цзунлиямынь оставался непреклонным в том, что Россия должна освободить эти порты сразу после разрешения кризиса {798} .

Как бы то ни было, графу не потребовалось много времени, чтобы убедить Николая. В конце ноября немецкое посольство сообщило о смягчении русской оппозиции в отношении захвата Кяо-Чао {799} . Николай и Вильгельм даже начали говорить о политике «рука об руку» («Hand-in-Hand Politik») на Дальнем Востоке {800} . В то же время 1 декабря, чуть больше чем две недели спустя после совета, контр-адмирал Реунов, находившийся на службе в Нагасаки, получил приказ следовать в Порт-Артур в строжайшей секретности {801} . Во главе отряда из трех судов — крейсеров «Адмирал Нахимов» и «Адмирал Корнилов» и канонерской лодки «Отважный» — Реунов вошел в гавань 4 декабря, где китайские власти с готовностью предоставили портовые сооружения в распоряжение адмирала {802} . Вильгельм радостно телеграфировал своему кузену: «Пожалуйста, прими мои поздравления по поводу прибытия твоей эскадры в Порт-Артур. Россия и Германия у выхода к Желтому морю как будто представляют Св. Георгия и Св. Михаила, защищающих Святой Крест на Дальнем Востоке и охраняющих ворота на азиатский континент» {803} . А британского флота не было видно и следа {804} .

Адмиралу Реунову правильно сказали, что его приход полностью соответствовал пожеланиям Пекина. Неделей раньше, 23 ноября, Цзунлиямынь с радостью согласился на просьбу России о предоставлении царскому флоту доступа во все порты региона. Китайские министры добавили, что они надеются, что их союзник быстро и успешно избавит Кяо-Чао от вредоносных тевтонов {805} . Но их радость вскоре омрачилась. В течение последующих нескольких месяцев от многократных просьб Ли Хунчжана подтвердить намерение России покинуть рано или поздно Ляодунский полуостров либо отмахивались, либо их полностью игнорировали {806} . Когда немецкий посланник барон фон Гейкинг начал настоятельно требовать долгосрочной аренды Кяо-Чао, Александр Павлов, исполняющий обязанности русского дипломатического представителя, потребовал того же в отношении Ляодунского полуострова {807} . Снова Ли Хунчжан и его помощники получили щедрые взятки, в Порт-Артур снарядили дополнительные корабли, и Петербург пригрозил отказаться от оборонительного союза с Китаем {808} . Вскоре цинскому правительству стало ясно, что гости собираются остаться надолго. Покоряясь неизбежному, 11 марта 1898 г Пекин нехотя согласился уступить южную оконечность Ляодунского полуострова {809} .

Договор об аренде Порт-Артура и Даляня был подписан на унылой церемонии в Цзунлиямынь 15 марта 1898 г. {810} . По условиям этого договора Китай уступал Порт-Артур и Далянь, а также прилегающие территории на 25 лет. Новая русская колония, которая впоследствии будет называться Квантунг, будет отделена от основной территории Китая еще большей по размеру «нейтральной зоной». Более того, соглашение предоставляло Китайско-Восточной железной дороге концессию на строительство ветки в Порт-Артур, которая свяжет Петербург с новым «окном России на Восток» {811} . Царь наконец получил незамерзающий порт на Тихом океане. Но потерял союзника.