Михаил Шевердин - Колесница Джагарнаута

Много он слышал проклятий, подобных плевку в лицо, но такого Бай Мирза не забыл. Возможно потому, что изувеченный, заживо им закопанный был молоденьким узбеком из его наманганской махалли, бегавшим мальчишкой в дом к его матери то за спичками, то за казаном для плова. Губа, рассеченная, но с явной полоской усов, разбитая, окровавленная, еще шевелилась, когда он лопатой швырнул в лицо умирающему комья смерзшейся земли.

- Уйди! - Он забылся и выкрикнул это зло, надрывно. И тут же заговорил: - Лагерь Кронберг, другие лагеря - временно. Черная работа, грязная работа. Лагерь полон живых мертвецов. Но нас скоро заметили. Нас выделили. Увидели - Бай Мирза из родовитых, Бай Мирза внук бека, Бай Мирза - благородный.

Он надулся. Он бесстыдно хвастал. Он чуть не лопался от гордости. Он расправлял плечи, выставляя напоказ петлицы и знаки различия мундира СС. Он с чувственным удовольствием поглаживал блестящие пуговицы со свастикой. Он даже надел свою форменную, с огромной тульей фуражку, налезшую ему на лоб.

- Идя в поле, ворона павлиньими перьями не обряжается, - вкрадчиво проговорил Сахиб Джелял. Глаза его налились презрением.

- Что? Что вы сказали, домулла?

Медлительно Сахиб Джелял покачал головой:

- Вы позволите мне, старику, дать вам совет. Мы в Баге Багу... Баге Багу в пустыне, а рядом с пустыней, в Хорасане, - русские. Армия. О вашем мундире завтра же узнают в Мешхеде. Знаете - у стен есть глаза, у дверей уши.

- Пустяки, домулла. Русским капут. Русских мы вышвырнем, русских прикончим.

- Кто - мы?

- Мы! Мы - восточно-мусульманская дивизия СС. О! Через неделю в Хорасан на парашютах сбрасывается батальон Тамерлана. - Он вскочил, забренчав регалиями и шпорами, и вытянулся. - Командир батальона Бай Мирза, разрешите представиться. Хайль Гитлер! - И он высоко вскинув руку, застыл статуей.

Сахиб Джелял помрачнел, но остался бесстрастным, неподвижным.

- Кушайте, молодой человек, кушайте. Все остывает. А позвольте вас спросить: кто же состоит воинами в батальоне, носящем имя грозы мира полководца Тамерлана?

- О, нам должны быть благодарны немцы. Это мы, Бай Мирза, - он стукнул себя в грудь кулаком, забыв, что в нем зажата вилка с куском сочащейся жиром баранины, - это мы огненным словом подняли пленных, томившихся в лагерях. Это мы, Бай Мирза, напомнили нашим туркестанцам, что война самое естественное состояние живых творений. Это мы, Бай Мирза, напомнили, что говорил пророк ислама: война естественная потребность человека, как еда, как сон. И каких воинов мы нашли! Под нашим командованием батальон Тамерлана прославил тюркскую доблесть. Мы уже сражались в странах Европы...

- Разве там воюют? Разве Гитлер не покорил Европу еще два года назад? Где же проявляли воинскую доблесть тамерлановские, простите, баймирзаевские витязи?

- Нас послали, как заслуживающих доверие, уничтожить тех, кто посмел поднимать мятежи против Гитлера, пророка Гейдара. Смерть презренным! - Он посерел, лицо его задергалось, на губах появилось нечто вроде пены. Он конвульсивно вздрагивал, не замечая, что пачкает жиром свой черный мундир. - Какие походы, какие подвиги! Мы были беспощадны, и вот... - И он коснулся все той же вилкой ордена, прикрепленного с правой стороны мундира.

- Карательная экспедиция? Значит, господин капитан командовал карательными экспедициями. Несчастные узбеки!

- Там были не узбеки... - не понял Бай Мирза. - Там были эти, как их, партизаны. Наглые, безумные людишки, осмелившиеся поднять руку против рейха. И мы их... беспощадно...

- Беспощадно?..

- Таков был приказ фюрера.

- И деятели Туркестана Мустафа Чокай, Исхаков, Валиди, Османходжа все вожди эмиграции - не удивлялись, что узбеков сделали жандармами-карателями? Или они не знали вас и ваши эти... батальоны? Не знали ваших дел, достойных эмирских ширбачей?..

- Мустафа Чокай умер. Его нет. Валиди, остальные - мусор на свалке истории. Нет, теперь нужны смелые, молодые, жестокие. Так сказал сам фюрер. Хайль! - Бай Мирза выбрался из подушек, на которых он сидел по-турецки, и, подойдя к Сахибу Джелялу, попытался фамильярно его обнять. Не заметив даже, что тот брезгливо отстранился, он доверительно зашептал: - Но какой опыт в убийствах! Какая жестокость, беспощадность! Какая страстность энтузиазма! О, с такими серыми волками мы ворвемся в Туркестан. Такие воины сметут Красную Армию, большевиков, Советы... Долой!

- И что вы будете делать в Узбекистане?

- Советскую власть прикончим - раз! Революционеров прикончим. Землю баям, заводы - хозяевам, финансы - банкирам. А со всякими там просвещениями, клубами, раскрепощениями женщин - вот этой нашей рукой сами разделаемся.

- Сами? - Теперь уж Сахиб Джелял смотрел на собеседника с пристальным любопытством.

Ничего не замечал Бай Мирза, и напрасно. Лицо его собеседника темнело и искажалось. Сахиб Джелял не скрывал презрения и отвращения.

- Я сам буду фюрером Туркестана, а вам, домулла, предлагаю пост министра финансов, - я слышал, вы когда-то являлись визирем и советником блистательного двора эмира бухарского. И опыт у вас есть! О, мы с вами потрудимся. Создадим конфедерацию ханств - Бухара, Коканд, Ташкент, Хива, Мерв... Величественно, а!

- Гитлеризм - учение фашизма - предусматривает господство и превосходство одной расы... арийской расы. Немцы признают одну расу господ - себя. Значит, узбекам суждено ходить под гитлеровцами. Я не удостоен общения со знатными людьми фашистского рейха. Пребываю вдали от европ, но и до моих ушей дошло... Говорят, что Гитлер сказал: "Никаких туземцев - президентов или самостоятельных королей. Никому из дикарей не дадим самостоятельности. На Кавказе, в Туркестане будут губернаторы, ну, а дикарей, - это он про нас, узбеков, киргизов, таджиков, - в крайности будем держать в канцелярии советниками, переводчиками". Ну, совсем как при Кауфмане или Одишелидзе - югурдаками, мальчиками-малайками на побегушках.

- Нет-нет, - протянул заплетающимся языком Бай Мирза, неправильно...

- А быть ишаком или царским ишаком - почти одно и то же.

Чувствовалось, что Сахиб Джелял своей цели, приглашая на завтрак воинственного капитана СС, достиг и теперь знал о нем все, что хотел знать. Теперь оставалось выпроводить его благопристойно.

Но Бай Мирза, хоть и был основательно пьян, еще сохранил проблески сознания:

- Фюрер - я. Немцы ни при чем. В Ташкенте фюрер мы - Бай Мирза. Хайль! Немцев... арийцев в тартарары. Мусульмане, вот кто! Исламский фашизм. Мусульмане высшая раса, вот кто. Коран... шариат... меч... головы долой немусульманам. Мусульмане во всем мире - господа. На небе аллах, на земле Бай Мирза! Никаких туркмен, таджиков, казахов, каракалпаков. Всех на тюркский язык. Заставим! Все мусульмане. Всех поведет Бай Мирза. Не верите? Нас поддержат баи, помещики, купцы, банкиры... Выжили. Их много. Ненавидят Советскую власть. Пойдут сами. Поведут молодежь. Дадут деньги. Вдруг он повернулся, схватил Сахиба Джеляла за отвороты халата и, дыша винным духом прямо в лицо, воскликнул: - А вы дадите? Богач, миллионер, сколько вы дадите?