Михаил Шевердин - Колесница Джагарнаута

Второе лицо, ничем не похожее на первое, всунулось в дверь. Лицо Морица Бемма, геолога, самоуверенное, самодовольное, лицо чванливой "прусской бестии".

Своей физиономией Генстрем выдавал свои хитрости и ловкие, по его мнению, лисьи ходы. Но он еще разводил дипломатию, стараясь скрыть свои истинные намерения.

Физиономия же Морица Бемма, типичного прусского юнкера, прямолинейного военного чина, говорила: "Стань смирно. Дейчланд юбер аллес! Германия превыше всего!"

"Каналья! Последний бродяга, проходимец перед ним - почтенный человек. Бемм в открытую прет. И ни с кем, ни с чем не считается. И то хорошо. По крайней мере, знаешь, что делать".

Мориц Бемм не скрывал своего пренебрежительного отношения к наивным ходам пастора Генстрема. Бемм молчал, иронически выжидая - а не поймается ли большевик на удочку.

План миссионера сводился к следующему:

- Похитители-джемшиды ушли всей ордой в Иран в кочевья к своим соплеменникам на реку Кешефруд. Туда и послан человек с предписанием. В нем в настойчивой форме предложено духовному владыке мазара Турбети Шейх Джам мюршиду Абдул-ар-Раззаку в ближайшее время доставить в город Меймене семью господина комиссара. Уездный начальник знает такое слово, которое убедит Абдул-ар-Раззака повиноваться. Уездный начальник настолько уверен в послушании джемшидов, что высылает завтра вооруженный наряд из состава своего гарнизона на границу встретить семью господина комиссара и сопровождать ее в Меймене.

- Но почему мюршид?..

- Вы хотите спросить - почему он исполнит приказ уездного начальника, будучи на территории другого государства? - недовольно заворчал Мориц Бемм, потирая тыльной частью руки свои маленькие усы, похожие на рыжих колючих жуков, расположившихся под хрящеватыми ноздрями на верхней губе. Почему, вы хотите спросить? Потому что иначе мюршиду и сунуть нос нельзя будет сюда. А начальнику уезда важно устранить повод для осложнений между Ираном и Афганистаном. Если у него возникли осложнения, Кабул прогонит его. Вы получите свою семью и... уедете. Я откровенен. Вам нельзя будет оставаться здесь. Просто и ясно. Такая история бросила на вас тень. И вы заинтересованы, и уездный начальник против всяких осложнений.

- Ясно по-военному! Коллега военный человек.

Сконфуженный проповедник пыхтел и сморкался звучно прямо на ковер.

Пояснил мысль Генстрема Мориц Бемм:

- Положение отвратительное. Обстановка... Чувства верующих напряжены до предела. Господин Генстрем еще известен - вы это уже знаете - на Востоке в качестве исламского проповедника Мамеда Ахунда. А для нас с вами Мамед Ахунд - стена. И наконец, мы не заинтересованы, чтобы вас здесь разорвали в клочки, - криво усмехнулся Бемм.

Шведский миссионер - мусульманский поп! Даже в облике Генстрема Мамеда Ахунда произошли изменения. Он сбросил с себя свои кашгарские лохмотья и облекся в более благопристойные одежды имама мечети. Но удивляться на Востоке ничему не следует.

Мог бы Мансуров сказать этим путешественникам многое: потребовать от них, чтобы они не вмешивались в чужие дела, чтобы они, наконец, сами убрались из Меймене и вообще из пограничного района. Но надо выиграть время. Надо поговорить с начальником уезда. Надо стиснуть зубы и принять меры, чтобы опасность не угрожала близким.

- Давайте завтракать, - сказал Мансуров. - Вон уже несут. Начальник уезда молодец. Законы гостеприимства для него незыблемы. А решать вопросы на голодный желудок я не склонен. В одном вы правы - в тихом Меймене и в тень человека стреляют.

За фарфоровой касой великолепного ширчая из жирного молока с маслом, черным перцем, с белейшими накрошенными лепешками, тающими во рту, он заговорил о путешествиях, далеких странствованиях. Мансуров уклонялся от разговоров о вызволении его семейства из рук мюршида, потому что понял: и немцы, и мюршид если и не из одной шайки, то во всяком случае связаны одними вожжами. Он понял, что немцы встали на путь шантажа и провокаций и что, пока он не привлечет на свою сторону начальника уезда, сам сделать в Меймене он ничего не сумеет и только подставит голову под удар. Он смеясь воскликнул:

- Делайте с моей головой что хотите, отрезайте, рубите, но желудка я трогать не дам. Скажите, а в Кашгарии тоже подают на завтрак сие божественное кушание?

Профессия проповедника восторжествовала в Генстреме. Утирая пальцами хрящеватый нос, он хлебал ширчай и рассказывал.

Научно-исследовательские экспедиции задуманы глубоко. Выясняются возможности сбыта товаров и вывоза сырья, инвестиции капиталов, возможности эксплуатации рабочей силы, получения германскими предприятиями концессий. Многообразна и широка деятельность путешественников, коммивояжеров, исследователей, купцов. Освоение восточных стран для Германии - политическая задача мировой важности.

"Мориц Бемм... Мориц Бемм, - припоминал Мансуров. - Нет, у него было другое имя... Другое..."

И словно невзначай Мансуров напомнил герру Морицу о "приятной" встрече в Бальджуане еще в дни боев с Энвером.

- Что ж! Я тоже вас узнал... Но дело прошлое, а наш проповедник прав. Мы, немцы, сложа руки не сидим. Наши фирмы давно, очень давно поглядывали на Туркестан. Мы благодарны вам, русским. Вы проложили нам путь к границам Индии и Тибета. Сколько немцев, благодаря... гм... вашей доброте и славянской мягкости проникло в Туркестан, Афганистан, Персию! Мы в свои колонии посторонних не пускали. Мы сами ели свою сдобную булку и запивали кофе с молоком. - Он держался откровенно нагло, повторяя вроде бы общеизвестные истины. - В тысяча девятьсот двадцать первом году мы сделали заход по проторенным наполеоновскими проектами путям с помощью знаменитого Энвера-паши - турка по имени, германца по воспитанию и образованию, поклонника Наполеона. Казалось, все правильно. Туркестан находился в руках слабого большевистского правительства. Националистические и панисламские круги держали фактически в руках политику и экономику. Воинственные басмачи были вооружены и воевали. Почва казалась готовой. Но Энверу не повезло. Энвер оказался далеко не Наполеоном, и руки его до Индии не дотянулись. Он потерпел поражение и оказался всего только "наполеончиком". Большевистская пуля оборвала его карьеру полководца. Мы ошиблись, германский штаб ошибся. Энвер ошибся потому, что хотел быть слугой двух господ. Смотрел одним глазом на Германию, другим подмигивал англичанам, нашим извечным соперникам на Востоке. Энвер под землей, в могиле. А Индия-то осталась! Теперь предстоит новый, грандиозный, поистине наполеоновский поход. Великий, победоносный!

- Хо! - воскликнул швед. - Мечтания все это! Но во всякой мечте есть зерно мудрости. Могли ли вы, господин комиссар, думать, встретив когда-то Морица в Таджикистане, что в лице приказчика "кишечного короля" Дюршмидта в дикой долине у подножия Памира вы имеете честь разговаривать с представителем германского генерального штаба? Вы проявили слепоту, господин комбриг, выпустив тогда из рук такую птичку.