Вадим Кожинов - От Византии до Орды. История Руси и русского Слова

Нельзя не сказать и о том, что едва ли не большинство историков безосновательно усматривает начало «распада» Руси в первых же десятилетиях после кончины утвердившего прочную государственность Ярослава Мудрого, — то есть после 1054 года. Между тем определенное единство страны сохранялось так или иначе в течение почти столетия после этой даты (можно даже указать год действительного начала «смуты» точно — 1146-й), а позднейшее очевидное и резкое ослабление центральной, киевской власти было, главным образом, обусловлено не «сепаратизмом» отдельных княжеств, а как бы исчерпанностью общерусской роли самого Киева (о чем еще будет сказано подробно).

В продолжение шести десятилетий — с 1054 по 1113 год — на Руси соблюдался строгий порядок наследования киевской власти по принципу «старейшинства», который обеспечивал «легитимность» власти, ибо не зависел от чьих-либо субъективных решений. После кончины Ярослава один за другим правили (по старшинству) его сыновья Изяслав, Святослав и Всеволод [490] У Ярослава было еще четверо сыновей, но самые старшие — Илья и Владимир — умерли раньше отца, а самые младшие — Вячеслав и Игорь — еще до смерти тех трех, которые последовательно правили в Киеве. Всеволода (1093 год) стал править единственный сын (двое других умерли ранее). . Правда, возникали временные конфликты, но в целом этот порядок не был существенно нарушен. Далее, после смерти старшего из сыновей Ярослава — Святополк Изяславич, — до своей кончины в 1113 году.

В этом году порядок наследования киевской власти впервые (после 1054 года) нарушается: по «старшинству» должны были друг за другом править сыновья Святослава Ярославича — Давыд, а затем Олег и Ярослав, но киевским князем стал сын Всеволода Ярославича (младшего брата Святослава) — Владимир Мономах.

Известно, что его избрало и призвало киевское вече. Здесь уместно сказать, что до сих пор, к сожалению, широко распространено ложное представление о вече (новгородском, киевском и других) как о некоем народном «соборе», в котором-де участвовало все население города. Между тем еще в 1960-х годах виднейший исследователь истории Новгорода, В. Л. Янин, показал, что вече «не было общим собранием всех свободных горожан, а было сословным, представительным органом… включало в свой состав бояр и наиболее зажиточную верхушку». Сама «вечевая» площадь в Новгороде имела размер всего лишь «30×60 м, т. е. около 1800 кв. м, что приближается к величине средней боярской усадьбы. Принимая во внимание наличие на площади… трибуны и скамей (на вече сидели, как это явствует из летописного сообщения…), ее емкость возможно определить в 400–500 человек». И заведомо ошибочно «сложившееся еще со времен Н. М. Карамзина представление о всеобщности веча, якобы включавшего в свой состав все многотысячное (по крайней мере все свободное) население Новгорода» [491] Янин В. А. Новгородские посадники. — М., 1962, с. 327; он же: Социально-политическая структура Новгорода в свете археологических исследований — в кн.: Новгородский исторический сборник. 1 (11). — Л., 1982, с. 94, 93. .

Помимо прочего, пропагандируемый до сего дня «прогрессивными» историками миф о «всенародном» вече в Древней Руси несостоятелен с чисто практической точки зрения, ибо общее собрание многочисленного и многообразного населения не могло быть «дееспособным», могущим принимать ответственные и взвешенные решения. И, конечно, Владимира Мономаха призвали в Киев немногочисленные верхние слои населения города. Летопись сообщает, что Владимир сначала отказался, не желая нарушить давно установленный порядок престолонаследия, и лишь после вторичного призвания прибыл в Киев.

Считается, что Владимир Всеволодович был «внеочередно» призван к верховной власти за свои высокие личные достоинства. Он в самом деле был человеком высочайшего уровня (о чем еще будет речь), но едва ли уместно полагать, что именно это сыграло определяющую роль как в его избрании, так и в отсутствии прямого сопротивления (во всяком случае, сведений о таком сопротивлении не имеется) вокняжению Владимира в Киеве со стороны «законных» претендентов на этот пост — Давыда, Олега и Ярослава Святославичей (хотя ранее чрезвычайно воинственный Олег не раз предпринимал атаки на многих князей, и в том числе Владимира и его сыновей).

Дело, по-видимому, не только (или, вернее, не столько) в личных качествах Владимира Мономаха, но прежде всего в той мощи , которой он обладал ко времени своего избрания киевским вечем. Уясняя происхождение этой мощи, мы тем самым выявим исключительно существенную проблему истории Руси в XII веке.

Отец Владимира Мономаха, Всеволод, был, как уже сказано, одним из младших (пятым по счету) сыновей Ярослава Мудрого, и потому получил от отца не столь уж значительный основной удел — Переславскую землю (ее центр — Переславль-Русский, ныне — Хмельницкий — расположен в 80 км к юго-востоку от Киева) — землю, во-первых, малую по площади и, во-вторых, наиболее доступную набегам степняков. Но, помимо того, Всеволоду досталась северо-восточная земля — Ростово-Суздальская. Она, напротив, была обширнейшей, ее пределы терялись в заволжских лесах, однако земля эта тогда являлась самой «неразвитой» и малоосвоенной и имела небольшое и редкое русское население.

История этой земли тщательно исследована в труде В. А. Кучкина «Формирование государственной территории Северо-Восточной Руси в X–XIV вв.», где показано, в частности, что даже город Ростов, существование которого многие возводят еще к IX веку, в действительности был основан только в самом конце X или даже в начале XI века [492] Кучкин В. А. Формирование государственной территории Северо-восточной Руси в Х — XIV вв. — М., 1984, с. 58. .

Но в течение второй половины XI — первой половины XII века совершается очень интенсивное развитие этой земли. Если в середине XI века в ней имелись, по-видимому, только три заметных города — Ростов, Суздаль и Ярославль, то к середине XII уже существовали Владимир-на-Клязьме, Переславль-Залесский, Тверь, Звенигород, Устюг, Углич, Юрьев-Польской, Дмитров, Москва и т. д.

Как общепризнано, Владимир Мономах был отправлен в Ростов своим отцом Всеволодом Ярославичем еще в юном возрасте, в 1068 году, и позднее постоянно возвращался сюда и «сажал» здесь своих сыновей — Мстислава и затем Юрия по прозванию Долгорукий. Но быстрое и плодотворное развитие Ростовской земли, конечно, нельзя объяснить только деятельностью Владимира и его сыновей; деятельность эта, надо думать, лишь подкрепляла и «оформляла» широкое освоение и заселение Ростовской земли, которая ко времени призвания Владимира в Киев (1113 год) была уже совсем иной, чем в 1054 году, когда ее получил после смерти Ярослава отец Владимира — тогда еще молодой — Всеволод.