Вадим Кожинов - От Византии до Орды. История Руси и русского Слова

И, если уж на то пошло, намного более существенной, нежели вопрос о династии, является проблема самого присутствия сотен или даже тысяч варягов-норманнов на Руси в IX — начале XI века. Достоверно известно, что они многократно приходили на Русь как воины (нередко — наемные), купцы или просто грабители-пираты и оказали весьма значительное воздействие на историю страны.

Сразу же следует сказать, что и эта проблема не может (при условии «научного спокойствия») иметь сколько-нибудь «унизительный» для Руси смысл, ибо норманны, с их не сравнимой в тогдашние времена ни с чем динамичностью, сыграли очень большую роль в истории многих стран Евразии. Этот кочующий, точнее, плывущий по миру этнос пробивал любые преграды и границы.

Вообще при изучении истории становится ясно принципиальное различие человеческих общностей, находящихся в статическом и в динамическом состоянии. Так, совсем, казалось бы, малочисленное население городов-республик Генуи и Венеции, перейдя в «динамическое состояние», подчинило своему влиянию в XII–XIV веках громадную территорию от Гибралтара до Кавказа и одерживало победы над большими и даже громадными (как Византийская империя) государствами.

Роль норманнов также способна поразить воображение. Их человеческие ресурсы (то есть население скандинавских стран) составляли на рубеже I и II тысячелетий нашей эры, по всей вероятности, немногим более одного миллиона, между тем как население всей Европы — примерно 45 млн. человек [154] Козлов В. И. Динамика численности народов. — М., 1989, таблица 12 (между с. 240–241). . Тем не менее «норманны, — говорится в специальной работе на эту тему, — подчиняли себе отдельные области Запада, заселяли их, оказывали свое воздействие на их общественный и политический строй». При этом, кстати сказать, в сопоставлении с Западом, «данные топонимики свидетельствуют об относительной немногочисленности скандинавов на Руси (в особенности если сравнить ее со скандинавской топонимикой на Британских островах)». Вот конкретные данные: «…в среднем в Англии встречается не менее 150 датских названий на 10 тыс. кв. км. На Руси число топонимов скандинавского происхождения, установленное М. Фасмером и Е. А. Рыдзевской, оказывается каплей в славянском море — в среднем 5 названий на 10 тыс. кв. км» (то есть в 30 раз меньше) [155] Ловмяньский Х. Русь и норманны. — М., 1985, с. 17. . И еще: «Одним из важнейших результатов их (норманнов. — В. К. ) набегов явилось основание ими государств на территории Англии, Франции, Ирландии…» В XI веке они «захватили, помимо Англии, Сицилию и Южную Италию, основав… „Королевство Обеих Сицилий“. Они продолжали играть огромную роль в истории Франции» [156] Гуревич А. Я. Походы викингов. — М., 1966, с. 85, 128, 135, 172. .

Таким образом, и роль норманнов вообще (а не только династии) в истории Руси ни в коей мере не может как-то «принизить» эту историю, — во всяком случае, не в большей или, точнее, даже в значительно меньшей степени, нежели историю Англии и ряда других стран Западной Европы. И «патриотическое» негодование по поводу призвания и немалого значения норманнов-варягов в ранней отечественной истории — это, по справедливому определению Ключевского, «патологическое явление», которое следует отмести самым решительным образом.

Поскольку нашлись люди, которые, познакомившись с первым изданием этой книги (1997), стали обвинять меня в «принижении» русского народа, ибо я, в соответствии с фактами, признаю реальность участия германцев-норманнов в создании государства «Русь», считаю нужным более откровенно высказаться об этом «сюжете».

Во-первых, люди, о коих идет речь, превратно и примитивно представляют себе ход истории вообще. Пользуясь многосмысленным понятием о диалоге как основе бытия в целом — понятием, глубоко разработанном М. М. Бахтиным, — следует осмыслить мировую историю не в виде суммы монологов отдельных замкнутых в себе народов, но как диалог взаимодействующих народов.

Во-вторых, те, кого охватывает чувство унижения, когда им говорят, что их народ испытывал значительные воздействия других народов, — заведомо униженные, даже, если выразиться резче, жалкие существа, и, чтобы избавиться от своего недуга, им следует обратиться, скажем, к истории французского народа. Он начал свой исторический путь как кельтский народ, и будущие французы назывались тогда галлами (подчас их называют так и ныне). Но в длительном взаимодействии с древними римлянами галлы переняли их язык и стали романским народом. Затем к этим романцам пришли с востока германцы — франки , которые не только создали для них новое государство, но и дали этому государству и самим галлам свое имя. Может быть, сравнение этих непреложных фактов истории Франции с фактом «призвания» варягов как-то утешит людей, страдающих из-за сего «призвания»…

Уместно сказать здесь же и о другом, также диктуемом «патриотизмом» (уже совершенно «неразумным» и ущербным) поветрии, выражающемся в стремлении как можно более «удревнить» начало Руси (в последнее время это, в частности, связано с не имеющим ни грана достоверности «текстом», называющимся «Влесова книга»). Полная неразумность этих притязаний очевидна: бессмысленно пытаться «превознести» свой народ, свое государство, свою историю «удлинением» их существования во времени.

Во-первых, историческое время — это сложнейшая реальность человеческого бытия, которую нельзя мерить «абстрактным», изучаемым физикой, «временем вообще». Это хорошо показано в недавно изданной (посмертно) книге философа Н. Н. Трубникова (1929–1983) «Время человеческого бытия» (М., 1987). Для человечества и для отдельного народа действительно «свое» время, не сопоставимое прямо и непосредственно с «физическим» временем.

Во-вторых, даже если мыслить в аспекте «времени вообще», тот факт, что определенный народ и государство сложились ранее, до рождения другого народа и государства, не имеет ценностного значения. Ведь нелепо полагать, что человек, родившийся за столько-то лет до другого человека, в силу самого этого обстоятельства обладает, в сравнении с этим другим, некой дополнительной ценностью. Но точно так же и «ценность» народа никак не зависит от общехронологической даты его формирования. Ценность эта определяется содержанием его собственной истории, его собственного времени. И, наконец: как бы ни удлинять в глубь всеобщей хронологии дату рождения Руси, все равно эта дата будет на тысячелетие и даже несколько тысячелетий более поздней, нежели даты рождения древней Эллады или Ирана, не говоря уже о Шумере или Египте.

Но вернемся к варягам-норманнам. Нет сомнения, что они сыграли весьма и весьма существенную роль в первоначальной истории Руси, хотя роль эта была гораздо менее значительной, чем, скажем, в истории Англии, и, помимо того, она была принципиально иной — в частности, в большей степени совпадала с самостоятельной, собственной судьбой страны (между тем как в странах Западной Европы действия норманнов нередко шли как бы наперекор местному «образу жизни»).