Кирилл Гусев - История «демократической контрреволюции» в России

В-третьих, поборники «третьей силы» выступали против совместной борьбы с реакцией, против союза с Советской властью, полностью оправдывая слова: «Кто не с нами, тот против нас». Они стремились использовать трудности, переживавшиеся молодой Советской республикой, для того чтобы добиться oт Советского правительства уступок в пользу буржуазии, предлагая при этом условии поддержать Советскую власть. «Эти „условия“ меньшевиков и эсеров, — писал В. И. Ленин, — означают вот что: мы, меньшевики, эсеры, колеблемся в сторону капиталистов, и мы хотим „единого фронта“ с большевиками, против которых идут капиталисты, используя всякую уступку!» [61] В. И. Ленин. Полн, собр соч., т. 39, стр. 157. .

Таким образом, меньшевики и эсеры, сторонники «третьей силы», выступали как пособники белогвардейцев, «одни — сознательные и злостные, другие — по неразумию и по упорству в старых ошибках, но все — пособники белогвардейцев» [62] Там же. .

На переходе к «новой тактике», проводившейся эсерами и меньшевиками до конца гражданской войны, история «демократической контрреволюции» не заканчивается. Это был второй период в истории контрреволюционной деятельности мелкобуржуазных партий после Октябрьской революции. На первом этапе мелкобуржуазные партии приняли на себя обязанности основных организаторов борьбы за свержение Советской власти, выступая в роли наиболее активной контрреволюционной силы, за спиной которой притаилась до поры до времени буржуазно-помещичья реакция. Мелкобуржуазные демократы мечтали о «середине», однако ее не было и не могло быть в этом царстве Учредительного собрания, где их лидеры начинали еще раз министерские карьеры [63] Там же, стр. 41. . В этот период меньшевики и эсеры, указывал В. И. Ленин, «проделали, как и в истории с Керенским, тот же кровавый политический путь, приведший их к старой исходной точке и показавший полный крах идеи коалиции» [64] Там же, стр. 86–87. . В феврале — июле 1917 г. их политика привела к установлению полновластия буржуазного Временного правительства, теперь она расчистила путь к власти Колчаку, Деникину и им подобным.

Выполнив свою грязную работу, «демократическая контрреволюция» в конце 1918 г. уступила пальму первенства прямой интервенции и военно-террористической белогвардейской диктатуре. На этом, втором этапе, продолжавшемся до весны 1920 г., эсеро-меньшевистская контрреволюция как бы отошла на второй план. Она выступала в первую очередь как подсобная сила интервентов и белогвардейцев, на которых международным империализмом и внутренней реакцией была сделана главная ставка.

В конце гражданской войны и в начальный период нэпа остатки мелкобуржуазных партий опять стали проявлять значительную активность и усилили свою антисоветскую деятельность, стремясь подготовить почву для реставрации капитализма.

После разгрома интервентов и белогвардейцев руководители мелкобуржуазных партий решили, что теперь уже никакие тактические соображения не мешают им вести ничем не ограниченную борьбу против Советской власти. В сентябре 1920 г. конференция эсеров записала в резолюции, что, поскольку контрреволюционная опасность сходит со сцены, период действия решений IX Совета партии подходит к концу и она «предвидит неизбежность в будущем возобновления вооруженной борьбы с большевистской властью» [65] Из истории Всероссийском Чрезвычайной комиссии. 1917–1921 гг. М., 1958, стр. 455. . Затем в Париже была возобновлена коалиция с кадетами.

В феврале 1921 г. X Совет партии эсеров принял постановление, в котором было сказано, что «вопрос о низвержении диктатуры коммунистической партии со всей силой железной необходимости ставится в порядок дня». ЦК меньшевиков не выступал открыто за возобновление вооруженной борьбы с Советами, но осенью 1920 г. он дал директиву местным организациям об усилении саботажа, стачечного движения и других антисоветских действий.

Еще до этих постановлений развернулась подготовка антисоветских заговоров и мятежей, а руководство ими было возложено на «Административный центр», орган «Внепартийного демократического объединения», созданного в июле 1920 г. на съезде заграничных представителей меньшевиков и эсеров, на средства империалистов и белогвардейских эмигрантских организаций.

Летом 1920 г. ЦК эсеров предложил приступить на местах к созданию якобы беспартийных, а фактически эсеро-кулацких «Союзов трудового крестьянства», цель которых заключалась в подготовке и разжигании кулацких мятежей. Местным организациям партии вменялось в обязанность «указывать этому движению здоровые пути и лозунги, содействуя организации на освобожденной территории местных органов демократической государственности».

Мелкобуржуазные партии старались использовать для контрреволюционной агитации тяжелое экономическое положение страны, резкое сокращение потребления трудящихся в результате упадка народного хозяйства, вызванного империалистической и гражданской войнами, трудности перехода к мирному строительству.

Делая ставку на продовольственные затруднения и недовольство части крестьян политикой военного коммунизма, ЦК эсеров стремился централизовать отдельные проявления этого недовольства в кулацкие мятежи. В директиве о тактике партии он рекомендовал партийным организациям, «выдвигая лозунг решительного искоренения большевистской диктатуры… всеми силами предостерегать крестьянство от разрозненных стихийных выступлений, разъясняя всю их практическую нецелесообразность». Вожди эсеров мечтали о большем. Суммируя различные материалы о их деятельности, ВЧК в докладе от 24 июля 1921 г. пришла к совершенно определенному выводу, что партия социалистов-революционеров «явилась организатором и вдохновителем кулацких бунтов и вела энергичную работу по подготовке всеобщего восстания против власти Советов». Что же касается деятельности меньшевиков, то она характеризовалась так: «Партия меньшевиков, на словах высказывающаяся против насильственного свержения Советской власти, в последние месяцы поддерживала всякое движение недовольства… стараясь внести в это движение организованность и планомерность» [66]. 66 И. Я. Трифонов. Классы и классовая борьба в СССР в начале нэпа, ч. 1. Л., 1964, стр. 59.

На почве продовольственных трудностей, снижения жизненного уровня удавалось кое-где вызвать колебания и некоторых групп пролетариата. «Рабочий класс, — писал Ем. Ярославский о положении в стране в 1921 г., — был обессилен, распылен, в значительной степени разбросан по деревням, окруженный мелкобуржуазной стихией, подверженный частично влиянию кулацких настроений. Немудрено, что при таких условиях и в городах кое-где появилось недовольство среди отсталых слоев рабочего класса» [67] И. Я. Трифонов. Классы и классовая борьба в СССР в начале нэпа, ч. 1, стр. 35. Однако главная ставка в борьбе против Советской власти была сделана на кулацкие мятежи. Используя голод, разруху, недовольство продразверсткой, мелкобуржуазные партии организовали в 1920–1922 гг. «малую гражданскую войну» — серию антисоветских выступлений, получивших общее собирательное название эсеро-кулацкого политического бандитизма.