Катриона Келли - Товарищ Павлик: Взлет и падение советского мальчика-героя

Все молодые подозреваемые по делу Морозова отвечали на этот вопрос более адекватно, например так: «Сочувствую советской власти» [78].

Вдобавок некоторые из молодого поколения Морозовых проявили лояльность к советской власти в куда более определенной форме: помимо Дениса Потупчика, к таким следует причислить его сына Ивана, который, видимо, работал не только осодмилиционером, но и платным осведомителем ОГПУ {87} 87 Дружников, 1991, с. 10; очевидно, что такой факт трудно подтвердить без доступа к полной документации ОГПУ. . К этой же категории можно приписать Павлика и Федора, хотя, как это будет видно из главы 8, сейчас трудно ответить на вопрос, состоял ли Павлик в пионерской организации или еще в каком-нибудь отряде юных активистов.

Вследствие убийства мальчиков семья Морозовых прочувствует этот идеологический раздел по поколениям: одни (Татьяна, Денис, Иван) добровольно свидетельствовали в пользу обвинения, а другие (Хима, Арсений Силин), говоря о своих взаимоотношениях с родственниками и тоже пытаясь выгородить себя, все же ограничились дискредитирующими показаниями [64] Хима Кулуканова заявила на допросе 16 октября [125], что ее отец (т.е. Сергей Морозов) до революции не раз привлекался за «хулиганство». (Под хулиганством понимался целый ряд общественных правонарушений, в том числе нарушение тишины и спокойствия в общественных местах, нанесение ущерба общественному или государственному имуществу и т.д.) .

Соединив все доступные фрагменты информации, можно составить довольно внятное представление и о тех, кто сидел с противоположной стороны стола во время следствия по делу Морозовых. Кто, собственно, проводил расследование? Немногочисленные записи партийных собраний и протоколы следственного дела свидетельствуют о том, что это типичные провинциальные чиновники своего времени. Вот, к примеру, Яков Титов, «участковый, инспектор РКМ» (рабоче-крестьянской милиции), т.е. обычный милиционер. Проживал в деревне Белоярка на западной окраине Тавдинского района [77] и происходил, как и большинство жителей Герасимовки, из Белоруссии. На момент убийства ему тридцать пять или тридцать шесть лет. В 1931 году он вступил в партию. По тому, как Яков вел расследование, видно: он человек недалекого ума. Что касается образования, то Иван Потупчик, будучи моложе Якова, сильно обогнал его по этой части. На более поздних стадиях следствия, когда к нему подключилось ОГПУ, процесс приобрел более профессиональный характер, но произвол и случайность в ведении дела сохранились.

Мы не располагаем почти никакой информацией об «ответственных работниках» из ОГПУ, только несколькими данными об их служебном положении. Быков (с инициалом «И» или «Н» — написано нечетко) — «районный уполномоченный», или начальник местного отделения ОГПУ, и его разнообразные заместители; Федченко, вызванный из Нижнего Тагила на третьей стадии расследования, и Шепелев, который завершал дело; Ушенин, предшественник Быкова в качестве районного уполномоченного в Тавде, упоминается в документе от 15 мая 1941 года как лицо, занимающее ответственную должность начальника Второго отдела Народного Комиссариата Внутренних Дел (НКВД) в Свердловске (так впоследствии стал называться ОГПУ) {88} 88 Документ включен в Н — 7825, т. 2, и помещен перед л. 1 (непронумерованным). Этот пример иллюстрирует тот беспорядок, в котором содержатся архивные документы по делу убийства Морозовых. . Это единственный участник дела Морозовых, после которого остались следы его дальнейшей деятельности.

Архивные материалы дают незначительные сведения о биографиях участников события, но рисуют вполне красноречивую картину условий их существования. Раскол в семье Морозовых отражал общую картину жизни Герасимовки. В статьях местных газет содержится не только официальное осуждение жителей этой бедной, отсталой деревни, но и свидетельство разлома в общине. Сам факт, что проблемы Герасимовки столь подробно освещались в прессе, говорит о существовании политически грамотного контингента «селькоров». И хотя после смерти Павлика Морозова многие утверждали, будто в деревне не существовало ни партийной организации, ни даже комсомольцев, на самом деле положение куда более запутанное {89} 89 См., например: Смирнов, 1961, с. 66. . Партийная ячейка, хотя и состояла всего из трех членов, была создана в начале марта 1931 года {90} 90 О партячейке см.: ЦДОО СО, ф. 1201, оп. 1, д. 16, л. 37. . [65] Местная учительница Зоя Миронова, активная комсомолка и пионервожатая, 9 марта подала в местную ячейку заявление о вступлении в партию; его подписали два действующих члена партии (ЦДОО СО, ф. 1201, оп. 1, д. 20, л. 20 -23). Еще раньше один из жителей Герасимовки был зарегистрирован как член или как кандидат в члены партячейки деревни Городище [66] См., например, список членов и кандидатов в члены партии за ноябрь 1929 года в: ЦДООСР, ф. 1201, оп. 1, д. 7, л. 8—9, 13, 40. (Имена двух других, упомянутых в тексте, — Еким Голузов, 1890 г.р., и Яков Орлов, 1900 пр.). В деле также содержится заявление 1928 г. от Григория Егоровича Муцука (или Мацука), который приехал в Герасимовку из Вильнюсской губернии через Петроград в 1919 г и был председателем сельсовета в 1924 г. (ЦДОО СО, ф. 1201, оп. 1, д. 6, л. 129). Однако заявление Муцука отвергли «ввиду его непроявившейся в общественной работе и стремления к индивидуальному хозяйству» (там же, л. 130). . Комсомольская ячейка действовала в Герасимовкес 1925 года [67] Секретарем ячейки был Куроплев; ячейка имела малочисленное ядро официальных членов комсомола, но (если верить ее собственным протоколам) вокруг него вращалась более многочисленная группа местных интересующихся молодых людей, которые время от времени посещали собрания. Иногда их численность доходила до 25 человек (ЦДОО СО, ф. 1245, оп. 1, д. 2, л. 108 — протокол собрания от 19 июля 1925 года, на котором присутствовали 17 парней и 18 «девушок»). Конечно, впоследствии комсомольская ячейка могла уменьшиться, чем, возможно, объясняется отсутствие протоколов более позднего времени. .

Между тем тамошняя партячейка оставалось очень маленькой, одной из самых немногочисленных во всем Тавдинском районе: даже в ноябре 1933 года в ней состояли всего четыре члена и три кандидата; а в начале того же года — и того меньше: три члена и два кандидата [68] См.: ЦДОО СО, ф. 1201, оп. 1, д. 25, л. 76 — «Список состава ячеек и наличие членов и кандидатов Тавдинской партийной организации на 20/XI-33 года», а также ЦДОО СО, ф. 1201, оп. 1, д. 25, л. 64 «Перечень и состав ячеек ВКП(б) в районе» (б.д., местонахождение дела среди других документов дает основание предположить, что оно датируется началом 1933 г.). . На низком уровне находился и другой важный показатель политической сознательности населения — подписка на органы печати: в 1933 году в Герасимовке выписывалось всего три экземпляра «Тавдинского рабочего» и по одному экземпляру других газет: «Правды», «Известий», «Крестьянской газеты» (из центральных изданий) и «Уральского рабочего», «Пути к колхозу», свердловской пионерской газеты «Рассвет коммуны» (из местных). Очевидно, что их выписывали для школы и избы-читальни [69] Ср.: В это же время сельсовет деревни Городище выписывал 34 экземпляра «Тавдинского рабочего», а деревни Кошуки — 74 (Перечень газетных подписок в: ЦДОО СО, ф. 1245, оп. 1, д. 28, л. 80-85). .