Андрей Лебедев - Яволь, пан Обама! Американское сало

Хот-доги продаются, магазины открыты. Шум невыносимый!

На трибуну вытащили безумную бабку, и она орала в микрофон народную правду.

«Ну и чего? — подумал Дружинин. — Пойти, что ли, до хаты?»

Дома достал из кулька пыво, водку… Включил телик. Экран сообщал очередные новости. В Киев приехала команда поддержки «синих», «оранжевые» встретили их с цветами.

Лига чемпионов. «Шахтер» играл не в оранжево-черной, а в белой форме. «Динамо» играло оранжевым мячом. Правда, из-за снегопада. Пьянея, Дружинин начал уставать.

«Ну… А ну их всех!»

Отключаясь, снова забыл выключить телевизор. Так и уснул… Прямо на полу.

Утром позвонил Сипитый:

— Я в Киеве. Пойдем, погуляем, посмотрим на шоу.

На улице Дружинин обалдел. Такой всенародной эйфории он не ожидал увидеть.

— Разом нас богато! Нас — не подолаты! [34] «Нас здесь много — нас не победить!» — лозунг Майдана. — скандировала толпа.

Везде стояли динамики, колонки, палатки. Кто все это успел привезти и развернуть?

Встретились в центре. Снова выпили водки. Им обоим кто-то тут же на шапки ленточки нацепил. Пошли на Крещатик, там суета, активисты мечутся, люди братаются. Водка ли навеяла или озарение пришло, только Дружинин вдруг понял, что всех этих людей имеют как «синие», так и «оранжевые», а у народа лоб трещит.

По телевизору-то сообщали, что все происходит культурно, прилично, а если и заметят кого пьяного, то это от «синих». Но повсюду лежали пустые водочные бутылки, а в кафе, куда зашли Дружинин с Сипитым, спокойненько себе побухивали «оранжевые».

Дружинин с Сипитым устроились за столиком, к ним тут же подсел штрих.

— Мы всю эту шваль, — заявил штрих, — сотрем с лица земли. Будут говорить на мове, куда денутся.

— Это и есть ваше мнение? — поинтересовался Дружинин.

Лучше бы молчал. А потом разошелся и сказал, что, мол, разводят их тут всех, смеются над ними. Вокруг одно сплошное спланированное шоу: и рок-концерт возле Могилянки, и мирная демонстрация с походом на Майдан. А это ожидание подсчета голосов на Майдане не что иное, как захват центра города!

— Что? В день голосования нельзя вести агитацию? А почему все вдруг стало одного цвета? А почему мне в метро вручили листовочку? Блокировали Раду? Психоз на телевидении? Это не миф о «синей» агрессии? Вам же лозунг нужен, просто красивая идея, например, демократия. А еще большая тусовка. Ходить и скандировать. Тра-ля-ля! Тра-ля-ля! — Евгений Васильевич встал и прокричал: — Фальсификации!

А ему в ответ прокричали с соседнего столика:

— Ни!

А он им:

— Ни — брехни! [35] «Фальсификации — нет», «Нет — обману!» — лозунги Майдана.

— Ни — брехни! Мы не быдло! Мы не быдло! Мы не козлы! Мы не козлы!

— Вы не козлы, вы мудаки и мудозвоны, — крикнул Дружинин.

Кончилось потасовкой. Четыре мордоворота-охранника, тоже все в оранжевом, сорвали с них ленточки и выгнали из кафе.

— Что? Взяли? Четыре бугая на двоих? Разом нас богато? Нас не подолати? — орал Дружинин.

В другом кафе в зале под потолком висел огромный плазменный экран. Там транслировали события прямо с Майдана.

— Мы не быдло, мы не козлы! Мы не быдло, мы не козлы! — неслось из всех динамиков.

— Украина наконец-то впервые за всю историю повела себя как настоящая европейская цивилизовання страна! Мы показали, что мы — граждане!

— Мы не быдло, мы не козлы! Мы не быдло, мы не козлы! — орала толпа.

— Путь в Европу открыт. Конечно, нам еще далеко до европейских стандартов, но первый шаг сделан! — вещал усатый чернобровый горлопан.

Потом выступала Тимоченко, с огромной косой, уложенной вокруг головы:

— Сегодня здесь, на Майдане, родилась украинская нация!

Толпа заревела, как раненый лев.

— А Галка-то умерла, — сообщил Сипитый, когда в туалете оба друга замывали разбитые в драке носы и подтеки на губах.

— Что?! — воскликнул Дружинин.

— Может, ее специально врачи залечили, чтоб она потом не могла насильников опознать… И стройку нашу окончательно пожгли, ничего не осталось, — добавил Сипитый. — Такие вот дела.

Позвонил Гельбах:

— Мы с Повлонским здесь, в Киеве, но нам выходить нельзя, нас все по телевизору запомнили, давай увидимся?

— Не… мы гуляем.

— Давайте я с вами, — предложил Гельбах. — А Глеб не пойдет, его точно узнают и морду набьют. Идите к Андреевскому спуску, там поменьше народу.

Они шли к Андреевскому спуску, где и правда толпа была пореже. Увидев памятник Свириду Галахвастому, которого прекрасно сыграл Олег Борисов в фильме «За двумя зайцами», подошедший Марат заметил:

— Вот! — показал он на памятник. — Вот сущность украинца! Вот его главный герой, вот кого на деньгах надо печатать!

Американське сало «Лярд» — це смачне живильне і корисне блюдо у вашому раціоні. Сало «Лярд» не викликає целюліту і алергії [36] Американское сало «Лярд» — это вкусное питательное и полезное блюдо в вашем рационе. Сало «Лярд» не вызывает целлюлит и аллергию. .

— Ю. Тимоченко избрана премьер-министром Украины, оглашен состав нового Кабинета министров.

Главный высказал крамольную и обидную мысль: мол, для нашего читателя теперь, после поражения в Украине пророссийской линии, вина косвенно ложится и на журналистку, что освещала предвыборную кампанию, и на газету, что дезинформировала читателя.

— Это психологически верная и предсказуемая реакция, — развел руками главный. — Читатели хотят найти виноватого за ту обиду, которую им пришлось вынести, ведь поражение Янушевича, которого все мы считали нашим, это хуже и обиднее, чем поражение любимой футбольной команды, потому что команда хоть через неделю, но отыграется в следующем туре, а Янушевичу теперь четыре года до новых выборов ждать.

— Я не дезинформировала, — сердито сверкнула глазами Алла. — Это ты набезобразничал: и меня подставил, и публику в искус ввел.

— Ты подбирай выраженьица! — повысил голос главный. — Возомнила себя звездой?

— Ничего не возомнила. Ты намеренно мой материал, мое интервью с Маратом Гельбахом сократил в самых интересных местах. И потом, зачем поставил этот идиотизм, эту статью Филькенштауэра? Он же идиот, это он написал аллилуйю украинским политтехнологам Янушевича и практически гарантировал, что Янушевич победит.

— Моя позиция, как издателя, Аллочка, — подчеркнуто вежливо произнес главный, — предоставлять читателю всю гамму взглядов, пусть даже взаимоисключающих. В этом как раз проявляется роль прессы в демократическом обществе.

— Ты идиот, — отозвалась Алла. — Какая демократия? А где позиция газеты? Российской газеты, между прочим! Ну, фиг с тобой, поставил ты рядом с моим интервью эту идиотскую писанину графомана Филькенштауэра, но зачем мой материал в самых критических, в самых интересных местах сокращать? А зачем Повлонский по телевизору липовые рейтинги озвучивал, что Янушевич побеждает с трехкратным отрывом? Теперь все думают, будто Повлонский там всей Украиной рулил и что Москва проиграла.