Сергей Степанов - Психология день за днем. События и уроки

Сотрудники Кинси были поражены, с какой готовностью и откровенностью люди принимались делиться самыми деликатными подробностями своей интимной жизни (разумеется, при условии гарантированной анонимности).

Результаты опросов были обобщены и опубликованы. Уже первая работа Кинси на эту тему, напечатанная в 1948 году, вызвала эффект разорвавшейся бомбы. По сути дела она заставила пересмотреть многие постулаты половой морали, ранее казавшиеся незыблемыми.

Во-первых, выяснилось, что, если считать норму понятием не морально-оценочным, а статистическим, то добрачная половая жизнь и внебрачные связи выступают скорее нормой, нежели отклонением от нее. Ибо, несмотря на всеобщее декларативное осуждение, в таких “отклонениях” призналось большинство опрошенных.

Во-вторых, оказалось, что так называемый “диапазон приемлемости” в интимных отношениях на практике гораздо шире, чем в нравоучительных декларациях. Было установлено, что в большинстве своем люди находят вполне приемлемыми и желательными такие формы удовлетворения, говоря о которых, мамы из поколения в поколение предостерегают дочек, чтобы те не “скатывались до такого разврата”. Обнародование этих данных привело к переоценке многих консервативных норм и избавило многих людей от чувства вины на свои “порочные наклонности”.

Более того, выяснилось, что гомосексуальные отношения распространены гораздо шире, чем принято было считать. Фактически были впервые получены более или менее достоверные статистические данные по этой проблеме. Это заставило иначе взглянуть на проблемы сексуальных меньшинств, что со временем привело к установлению большей терпимости по отношению к ним.

Большая часть выводов, сделанных Кинси, в общем и целом подтверждается результатами более поздних опросов. Фактически им было положено начало широкому кругу исследований по проблемам пола. Сегодня, спустя полвека после публикации первых работ Кинси, американцы уже оправились от шока и перестали нервно вздрагивать при слове “секс”. Да и у нас нервная дрожь по этому поводу потихоньку утихает, уступая место трезвому и спокойному отношению к проблемам пола.

24 июня 1959 годав Москве открылся первый съезд Общества психологов СССР, основанного двумя годами ранее. Съезд продолжался до 4 июля, председательствовал на нем А.А.Смирнов. Для советской науки съезд явился событием исключительной важности. Еще совсем недавно с трибуны объединенной – “павловской” – сессии АН и АМН СССР звучали громогласные призывы перестроить психологию на основе павловского учения, а фактически – ликвидировать ее как самостоятельную научную отрасль. (Такую возможность никто не мог исключить, памятуя о санкционированном искоренении педологии, психотехники, психоанализа и психодиагностики). По решению сессии в 1952 г. состоялось первое Всесоюзное совещание по психологии, имевшее целью, в частности “вскрыть ошибки отдельных психологов” (что скрывалось за такой формулировкой, в ту пору никому не нужно было объяснять). На том совещании Смирнов выступал с докладом “Состояние психологии и ее перестройка на основе учения И.П.Павлова”, пытаясь отстоять само право психологии на существование, пускай и на фоне павловской терминологии. Погромный душок павловской сессии продолжал витать и на первом съезде 1959 года, однако сам факт созыва съезда психологов свидетельствовал: наука жива. Были даже предприняты шаги, для того времени исключительные по смелости. Так, Смирнов поставил на съезде вопрос о возрождении в нашей стране такой важной отрасли, как социальная психология, и предложил Е.В.Шороховой выступить с докладом на эту тему.

Всесоюзное общество психологов просуществовало до 1988 года, пока последний, седьмой, съезд не констатировал его ликвидацию. Сегодня со слов иных психологов можно составить мнение, будто до конца 80-х психологии у нас не было вовсе и лишь приезд в Москву Карла Роджерса открыл нам глаза. Неправда! Была у нас психология. Да еще какая, раз выживала в таких непростых условиях. Но нет ее больше. Нет и фигур масштаба А.А.Смирнова. Им на смену пришли бесчисленные фасилитаторы и скрипт-аналитики. Видно, волна заокеанских веяний оказалась покруче павловской сессии.

Все-таки мы живем в удивительной стране, которую, по меткому замечанию поэта, ни умом не понять, ни аршином общим не измерить (хотя по мнению иного стихотворца, менее деликатного в выражениях, “Давно пора, … …, умом Россию понимать”). Пожалуй нигде в мире, за исключением разве что Германии в самый печальный период ее истории, государство не вмешивалось так безапелляционно и директивно, как у нас, в развитие научной мысли. В жаркие летние дни об этом вспоминается снова в связи с двумя примечательными июльскими датами. 4 июля1936 г. вышло печально известное Постановление ЦК ВКП(б) “О педологических извращениях в системе Наркомпросов”, которое не только исковеркало судьбу многих советских ученых, но и на долгие годы уложило отечественную психологическую науку в прокрустово ложе официальных дозволений и запретов. А 60 лет спустя, 19 июля1996 г. первый российский президент подписал не менее примечательный указ № 1044 “О возрождении и развитии психоанализа”, призванный, напротив, всячески стимулировать и поощрять определенную ветвь психологических изысканий. При всей кажущейся противоположности этих вердиктов, суть их аналогична – официальное предначертание, какой должна, а какой не должна быть отечественная психология. Как же объективно повлиял на нашу науку “барский гнев”, сменившийся спустя десятилетия на весьма избирательную милость?

Справедливости ради следует признать, что партийное постановление 1936 г. возникло не на пустом месте и не было продиктовано одним лишь произволом далеких от науки чинуш. На такую реакцию педология долго “напрашивалась”. Реакция вышла запредельная, по принципу “лучшее лекарство от перхоти – гильотина”. Правда, нельзя отрицать, что “перхоти” было предостаточно, и лечения этот недуг объективно требовал – хотя, безусловно, не хирургического.

Основная претензия, высказанная в постановлении (и, кстати, вовсе не безосновательная), сводилась к тому, что педологи в своей практике злоупотребляют тестированием, а это приводит к недопустимым социальным последствиям. Вывод: тестирование – метод никуда не годный, поэтому подлежит запрету. Более того – все рассуждения педологов ненаучны, и сама педология – лженаука. Входившие в моду ярлыки вредителей и врагов народа в постановлении еще не прозвучали, но недвусмысленно подразумевались. В середине тридцатых такое решение партийного руководства даже самых хладнокровных заставило содрогнуться. (По одной из версий, официальный лидер советской педологии А.Б.Залкинд после оглашения на партсобрании данного постановления умер прямо на улице от инфаркта.)