Сергей Степанов - Психология день за днем. События и уроки

Под впечатлением этих работ Дуэйн Румбо и его сотрудники начали диалог с шимпанзе через посредство компьютера (Кстати, последняя газетная сенсация на эту тему месячной давности инициирована его супругой – Сью Сэвидж-Румбо). В комнате обезьяны помещалась панель ЭВМ, на клавишах которой были нарисованы лексиграммы (значки-обозначения действий и разных видов пищи или других поощрений, от щекотки до кинофильма – обезьяны, совсем как люди, приходят от того и другого в одинаковый восторг). Компьютер запоминал каждое предложение шимпанзе (например, последовательное нажатие клавиш: “пожалуйста”, “машина”, “показать”, “кино”) и “выполнял” просьбу, лишь когда она соответствовала “грамматике” – узаконенному порядку нажатий. Результаты оказались поразительными. Молодым шимпанзе Шерману и Остину удалось даже провести диалог через компьютер. Шерман, в комнате которого лежали инструменты, получал сигнал от Остина, находившегося в соседней комнате (у него не было инструментов, зато был закрытый ящик с пищей), передать определенный инструмент. Остин открывал с помощью этого инструмента ящик и делился добычей со своим собеседником. Румбо считал, что компьютер, который позволяет точно вычислить долю “речи” в хаосе случайных нажатий, объективнее, чем киносъемка жестового разговора обезьяны с человеком.

Надо сказать, что волна “языковых” проектов вызвала скептическую реакцию со стороны многих лингвистов и психологов. Объяснить это можно тем, что большинство из них в ту пору под влиянием теории Ноэма Хомского считали, что языковая способность человека задана в его генах и, подобно физиологическому органу, вырастает постепенно, по записанной в генах программе.

Некоторые критики обрушили на зоопсихологов убийственные аргументы: сравнивали обезьяний язык с человеческим, литературным – результатом тысячелетий исторического развития. Другие подошли к этому вопросу осторожнее. Например, Эрик Леннеберг предложил доказать на примере, что шимпанзе могут разговаривать. То, что обезьяны “называют” отдельные предметы, еще не о чем не говорит, полагал Леннеберг. Обычный условный рефлекс, на который способны и собаки, и голуби. Вот если скажем, обезьяна правильно расшифрует команду “Положить сумку и тарелку в ведро” (то есть поймет, что союз “и” относится к сумке и тарелке, а предлог “в” – к ведру), то можно говорить о каких-то зачатках языковых способностей.

Это, однако была единственная практическая рекомендация со стороны критиков. Неконструктивный скептицизм лингвистов породил ответную реакцию зоопсихологов. Так, профессор Колумбийского университета Герберт Террейс бросил вызов теории “врожденной языковой компетенции” Ноэма Хомского. В 1973 г. Террейс начал проект, героем которого стал шимпанзе с ироническим именем Ним Шимпский. “Я выбрал это имя, – писал Террейс, – в честь известного лингвиста, отстаивающего тезис о врожденности человеческого языка. Конечно, в глубине души я осознавал эффект, который мог возникнуть, случись Ниму в действительности создавать предложения”. Полный оптимистических надежд, Террейс поместил обезьяну в лабораторию и начал интенсивные занятия с помощью глухонемых тренеров.

1979 год стал для участников языковых проектов с антропоидами годом идейного раскола. Его началом послужило “отступничество” Террейса.

Разбираясь в видеозаписях жестикулирующего шимпанзе, Террейс обратил внимание на жестовую речь обучающего человека. И тут открылось, что Ним в своих ответах повторяет большинство знаков, которые перед этим встречались во “фразе” тренера. Это прозвучало как гром среди ясного неба. Обезьяны не общаются с человеком, а просто “обезьянничают”! Обнаружив, что чем больше она подражает человеку, тем скорее получает лакомство, и вставляя подходящие для всех случаев жесты “Ним” и “мне”, обезьяна фактически говорит по подсказке и создает впечатление диалога.

Предчувствуя, что ответственность за столь прозаичное объяснение может быть возложена на несовершенство его методики, Террейс проанализировал фильмы Гарднеров об Уошо и пришел к выводу, что Уошо тоже получал подсказку от своих учителей. Возмущенные Гарднеры не дали Террейсу разрешения использовать в своих докладах их материалы.

В мае 1980 г. в нью-йркском отеле “Рузвельт” состоялась конференция, проходившая под эгидой Академии наук. Приглашенные на нее иллюзионисты и дрессировщики поставили зоопсихологов в довольно неловкое положение. Из всех придирчиво рассмотренных фактов вытекал неутешительный вывод: лингвистические эксперименты с антропоидами можно разделить на две категории – прямая подделка фактов и неумышленный самообман. Гарднеры предусмотрительно отказались от участия в конференции.

Тем не менее впечатляющие эксперименты продолжаются по сей день, будоража умы обывателей, не знакомых с историей вопроса. Спятившие на политкорректности американцы даже развернули кампанию за придание антропоидам гражданских прав…

В рассказе Франца Каффки “Доклад академии” обезьяна, которая освоила человеческий язык, делает сообщение перед научным сообществом о своем чудесном превращении. В ХХ веке кое-где в известном смысле удалось “Каффку сделать былью”. Но говорящая обезьяна пока так и остается плодом художественного вымысла.

23 июня 1894 годародился Альфред Кинси. По образованию энтомолог, он был удостоен членства в Национальной Академии Наук США за свои работы, никоим образом не связанные с психологией. Однако с конца 40-х годов его имя стало одним из наиболее часто упоминаемых в психологической литературе. Основанием для этого послужили его широкомасштабные исследования полового поведения американцев.

До начала ХХ века обсуждение вопросов пола даже на научной основе признавалось неприличным, и добропорядочные граждане гнали прочь все мысли по этому поводу, полагаясь на “мудрость природы”. Работы З.Фрейда вызвали всплеск интереса к этой поистине жизненно важной проблеме. Многие стали задумываться над своим половым поведением, спрашивая себя, что “нормально”, а что нет. Психологи принялись выдвигать разнообразные теории – по большей части умозрительные, ибо никто в сущности не представлял, что же происходит в спальнях большинства людей.

В начале 40-х годов Кинси выдвинул предположение, что для глубокого изучения этой проблемы достаточно попросить возможно большее число людей подробно описать свою половую жизнь. Члены его исследовательской группы опросили свыше 11 тысяч американцев обоего пола, разного возраста, происхождения, семейного положения и религиозной принадлежности. Правда, эту выборку нельзя считать репрезентативной для населения США в целом, так как в ней практически не были представлены сельские жители, а также представители национальных меньшинств и социальных низов.