Жанна Долгополова - Чтобы мир знал и помнил. Сборник статей и рецензий

Разумеется, в семье Айки знали дерзкий план его побега, но о том, что с ним происходило потом, узнали много лет спустя. Лондонская «Таймс» через три года после пресловутого побега рассказала своим читателям, что в первую ночь беглец скрывался в центре Лондона, потом несколько недель выжидал на окраине города. Когда первый жар погони спал, свои люди помогли ему пробраться на судно, грузившее балласт на Темзе. Судно направлялось в Данию, где Айки, целый и невредимый, сошел на берег. С собою у него было восемьсот фунтов стерлингов, но без языка даже с деньгами он не мог заняться ни торговлей, ни ремеслом, так что ему ничего не оставалось, как отправиться в Нью-Йорк уже билетным пассажиром. На новом месте он занялся честной продажей часов и брелоков.

Даже в те давние времена, когда вести издалека доходили медленно, преступник Исаакова калибра не мог бесконечно уклоняться от встреч с папарацци, и, в конце концов, весть о его местопребывании достигла даже Хобарта, где 30 августа 1828 года городская газета оповестила читателей, что «всем известный держатель краденого Айки Соломон объявился в Нью-Йорке и под именем «мистер Вильям Джонс» выдает себя за очень состоятельного джентльмена. Но Джонатан его разоблачил». (В те дни «Джонатан» употребляли в том же смысле, что позднее «дядя Сэм» – Америка, американец.) А в книжках 1829 и 1831 года о приключениях Айки говорится, что, торгуя в Нью-Йорке ювелирными изделиями, Айки на стороне подрабатывал еще и реализацией поддельных долговых обязательств и обесцененных английских акций, пользовавшихся большим спросом. Когда махинации раскрылись, кто-то из городской администрации успел предупредить Айки, и он метнулся в Рио-де-Жанейро.

Но нам думается, что Айки снарядился в путь, как только до него дошли вести о депортации семьи в Землю Ван-Димена. После мучительно долгого и опасного морского путешествия из Нью-Йорка в Рио-де-Жанейро, где в те дни заправлялись суда, курсирующие между Англией и Австралией, он дождался судна, идущего в Хобарт. Странное это было решение для скрывавшегося от правосудия преступника – добраться до Австралии и воссоединиться с осужденной на каторгу семьей. Позднее его прокомментировали даже в Южной Африке, где кейптаунская газета писала о «зове инстинкта», направившего Айки в Хобарт. А в то же время сиднейская газета «Монитор» расценила его поступок как из ряда вон выходящую глупость.

Для одного человека, по крайней мере, Исааково путешествие оказалось более чем огорчительным. 15 февраля 1829 года, едва сойдя на твердую землю, доктор Вильям Генри Браун, назначенный капелланом (священником) колонии на следующие сорок лет, поспешил к полковнику Артуру, заместителю генерал-губернатора Земли Ван-Димена, с горькой жалобой, которую тот пересказал в своем письме епископу Лондона:

«Доктор Браун, назначенный на пост капеллана, прибыл к месту назначения на “Коронете”… Путешествие его оказалось пренеприятнейшим из-за неуважения и оскорблений, которые приходится зачастую сносить священнослужителям от низких и маловерующих людей. К сожалению, корабль заходил в Рио-де-Жанейро, где, к сожалению, некий путешественник запросил место среди пассажиров. Незнакомец, оказавшийся евреем, натиском взял каюту капеллана, добавив к неуюту узенькой койки еще и свое присутствие… По прибытии в Хобарт выяснилось, что незнакомец не кто иной, как находящийся в бегах Айки… Спешу заверить Ваше Преосвященство, что я всецело готов обеспечить любую от меня зависящую протекцию доктору Брауну… Будь в моей власти наказать хозяина судна, я бы препроводил его в Англию вместе с его риодежанейрским пассажиром, избежавшим руки правосудия».

Но как ни кипятился полковник Артур, он был бессилен принять легальные меры: в те дни еще не существовало закона о выдаче преступников даже из собственных колоний, а Айки еще не нарушил законов Земли Ван-Димена. Генеральный прокурор колонии признался заместителю губернатора, что он не в силах придумать, на каком основании можно было бы немедленно санкционировать арест Исаака Соломона, но вот как только тот совершит преступление, то он, со своей стороны, всегда будет готов выписать ордер на арест, по которому преступника Айки можно будет законно взять под стражу и передать Англии. В частном письме помощнику министра по делам колоний Роберту Вильяму Хэй полковник Артур писал:

«Я полагаю уместным известить Вас, что Айки (Исаак) Соломон был под именем “мистер Сломан” взят пассажиром на “Корнет” в Рио-де-Жанейро и прибыл в колонию, куда незадолго до него перебрались его сыновья на том основании, что в колонии содержится их мать… Учитывая отсутствие доказательств его преступления, решено было не брать его под стражу».

Пока полковник Артур ждал ответа, Айки находился на свободе. Какое-то время он продолжал выдавать себя за мистера Сломана, хотя в Хобарте его узнавали на улице и приветствовали возгласами: «Привет, старина Айки. Черт меня побери, но я рад тебя видеть… Ты всегда был везучим, Айки. Не будь тебя, не бывать и мне на этом острове…» Исаак, как и старшие его сыновья, снял жилье у полицейского Ньюмана. Он привез с собой деньги и тут же купил магазин на той же улицы, где вели торговлю сыновья. Словом, поначалу все шло ладно. Но вскоре, как и следует ожидать, между двумя семьями, живущими под одной крышей, начались все возраставшие по накалу ссоры. Они привлекли внимание властей, которые только и ждали минуты, чтобы начать с Айки законную войну. Ее первой жертвой пала Анн.

Официальное расследование выявило, что в семье Ньюманов никто не относился к Анн как приписанной прислуге и что сам констебль Ньюман не доложил по начальству, что в его доме поселился пресловутый Айки Соломон. По всей вероятности, семейство Соломонов платило Ньюманам больше, чем за кров и стол, и констебль Ньюман, опасаясь осуждений и порицаний, попросту заявил, что с появлением мужа и сыновей поведение Анн изменилось. И по-видимому, чтобы снискать полное доверие, он также сообщил, что Айки собирался при первой возможности увезти жену из колонии, а если Анн пошлют работать на женскую факторию (комбинация работного дома и тюрьмы), то он прибегнет к помощи влиятельных особ, чтобы ее оттуда вызволить.

Донос, как и следовало ожидать, немедленно вызвал неотвратимую реакцию. Приказом секретаря колонии Анн отправили на женскую факторию с припиской: в будущем не назначать ее прислугой ни в один из домов колонии. Полковник Артур высказал некоторые сомнения по поводу столь скоропалительно принятых мер, опасаясь, что это может нанести ущерб более серьезному делу, которое он начал шить против Айки. Но не возражал, и Анн отправили на ужасный женский завод, где каторжанки чесали шерсть и негласно обслуживали нужды младших военных чинов колонии.