Жанна Долгополова - Чтобы мир знал и помнил. Сборник статей и рецензий

Георгий Пахомов и Николас Лупинин решили восполнить пробел предыдущих лет. Для тома «Русский век» они отобрали частные письма, дневниковые записи и мемуары людей самого разного экономического, социального и культурного происхождения и положения. Составители стремились представить воспоминания не великих, а «обычных» людей. Осуществить такую задачу непросто уже потому, что публикуют свои воспоминания, как правило, люди известные (писатели, общественные и политические деятели и т. п.). «Обычные» мемуаристы хранят свои рукописные записи в семейных архивах.

В хрестоматии «Русский век», особенно в первых двух разделах, в самом деле преобладают отрывки из воспоминаний людей очень активных, так, например, воспоминания В. М. Чернова, одного из основателей партии эсэров и ее основного идеолога; или О. И. Пантюхова, основателя скаутского движения в России, а позднее и национальной организации русских скаутов в США; а также А. В. Тырковой-Вильямс – журналиста, писателя, члена центрального комитета конституционно-демократической партии в 1906 году и т. п. Но составителям удалось найти письма, дневниковые записи и воспоминания и просто частных людей. Это и солдатские письма 1917 года Николая Филатова, и воспоминания крестьянина-толстовца Василия Янова, и блокадные записи ленинградской учительницы Елены Кочиной, и «Два года в Сибири», описанные студентом-медиком Владимиром Азбелем. Но каким бы мемуаристам ни принадлежали отобранные тексты, объединяет их то, что речь в них всегда идет о времени и о себе.

Зная арифметику, можно было бы, отсчитав сто лет назад, сказать, что началось русское столетие в 1891 году. Но, пролистывая страницы первой части хрестоматии, видишь, что самые ранние воспоминания самого зрелого автора этой части – Софьи Ковалевской – относятся к 1856 году, временам еще крепостного права. Так что «русский век» оказался на тридцать пять лет дольше столетия.

Составители поделили «русский век» на четыре хронологических периода и, соответственно, четыре раздела: первый – Россия до 1914 года, где речь идет о жизни, канувшей в небытие; второй – Россия в 1914–1929 гг., это период нестабильности и дезорганизации в стране; третий – Россия в 1930–1953 гг. – время неколебимого порядка и террора; и, наконец, четвертый – 1954–1991 гг. – когда события века приближаются к кульминации и распаду.

Предваряет каждый раздел беглый обзор исторических событий, в контексте которых строилась и/или рушилась частная жизнь людей. Внутри каждого раздела помещено от семи до десяти отрывков из мемуаров, писем или дневниковых записей разных авторов. Почти все отрывки переведены на английский язык самими составителями хрестоматии или их университетскими коллегами; два – взяты из воспоминаний, изначально изданных по-английски с сохранением всех курьезов (вроде «танец желудка»). О каждом авторе также дается краткая справка. Среди авторов дневников и мемуаров девять женщин: Софья Ковалевская, Ариадна (Александра) Тыркова-Вильямс, Вера Волконская, Татьяна Фесенко, Нила Магидова, Елена Кочина, Н. Яневич, К. Вадот, Мария Шапиро. Воспоминания большинства из них – одни из самых эмоциональных и тяжелых в хрестоматии.

Хрестоматийные тексты в большинстве своем взяты, говоря языком старомодным, из «самиздата» и «тамиздата». Четыре самиздатских отрывка выбраны из исторического сборника «Память», выходившего в машинописи в 1970-е гг. в Москве, а чуть позднее изданные в США и Франции. Все остальные отрывки – «тамиздатские». Одни (общим числом – девять) взяты из книг, выпущенных небольшими (и уже несуществующими) издательствами в Таллинне (до Второй мировой войны), Париже, Сан-Франциско, Нью-Йорке (1946–1981 гг.) на русском или английском языке. Еще четыре – из книг, опубликованных в 1952–1954 гг. издательством имени Чехова; три – из книг, изданных YMCA Press в Париже. Это Филатов «Солдатские письма 1917 года» (1981), Сергей Мамонтов «Походы и кони» (1981) и Волков-Муромцев «Юность от Вязьмы до Феодосии» (1983). Один отрывок взят из выходившего в Германии журнала «Грани». Но больше всего отрывков (общим числом – семь) взято из публикаций «Нового Журнала» в 1973–1985 гг.

Составители использовали также издания советские (Константин Паустовский «Повесть о жизни», М., 1962; Валентин Катаев «Святой колодец», М., 1979). Обратили они внимание и на первые постсоветские публикации (Сергей Дурылин «В своем углу», М.: «Московский рабочий», 1991; Леонид Шебаршин «Август» в ж. «Дружба народов», 1992, № 5–6). Жаль, что поиск подходящих источников в современной российской печати на этом остановился.

В постсоветской России, так же как и на Западе, пробудился живой интерес к повседневной жизни. Тема повседневности прочно утвердилась в исследовательской практике российских специалистов по истории своей страны. Многие издательства публикуют отечественные и переводные работы о «быте» разных групп населения в различные времена. Например, издательство «Новое литературное обозрение» выпускает серию «Культура повседневности», а издательство «Молодая гвардия» – серию «Живая история: повседневная жизнь человечества», в которой выходят книги, написанные отечественными и зарубежными учеными и писателями.

Попутно в России идет активное восстановление памяти «бывших»: как царских – мещан, дворян, купцов, офицеров и солдат, так и советских – военнопленных, узников фашистских концлагерей и ГУЛага, остербайтеров. Многие воспоминания собраны в рамках проектов «Устная история», другие опубликованы в толстых журналах или выпущены отдельными книгами. Выдержки из них могли бы во многом обогатить и «осовременить» хрестоматию «Русский век».

Задерживаясь примерно на год с рецензией на хрестоматию «Русский век», следует сказать, что она за это время приобрела успех у многих, кто занимается историей России конца XIX – начала XX вв., а также русской культурой, гендерным анализом или искусством перевода.

Опубликовано: “Новый Журнал”, № 260, 2010.

Мемуары А. Н. Пирожковой поражают читателя прежде всего «своим лица не общим выраженьем». Они не о себе, любимой, при любимом и после любимого, не о не очень хороших друзьях и злобных врагах. Это воспоминания о жизни Бабеля, об ожидании Бабеля, о воскрешении Бабеля. О себе самой, по просьбе издателя, как это принято в книжном мире, А. Н. Пирожкова рассказала на задней стороне обложки. Инженер, строитель метро и тоннелей, она считает свою инженерную судьбу счастливой, так как все, что она когда-то запроектировала, было построено. Но главную свою задачу она видела в составлении сначала однотомника, потом двухтомника сочинений Бабеля, включившего все, что было напечатано при его жизни, и все, что удалось найти в рукописном виде.