Эрик Шредер - Народ Мухаммеда. Антология духовных сокровищ исламской цивилизации

Он заказал себе великолепную корону, усыпанную драгоценными камнями. Абу Махлад вспоминает, как видел его за несколько дней до трагедии, о которой мы собираемся рассказать, сидящим на золотом троне, облокотившимся на громадную подушку, возвышаясь над всеми. Ниже стоял серебряный трон, покрытый ковром, несколько больших позолоченных кресел стояли еще ниже. Скамьи для других вельмож и чиновников располагались ярусами, спускаясь все ниже и ниже, в соответствии с рангом сидящих в них придворных. Обычные люди стояли на расстоянии, разинув рты, не в силах вымолвить слова, настолько они были потрясены величием зрелища, представившегося их глазам. Когда подошло время январской ночи костров 323 года, Мардавидж приказал собрать хворост и дрова со всех гор, в долине реки Исфахан и в близлежащих лесах. Потом он велел собрать всех специалистов по фейерверкам и огнеметателей, закупил огромное количество высоких свечей и нефти. Не оставалось ни одного холма и утеса, возвышавшегося над рекой Исфахан, на которых не был бы приготовлен костер. Некоторые из них представляли собой стога из дров и хвороста, другие походили на громадные башни и состояли из стволов деревьев, скрепленных железными скобами, промежутки между которыми были набиты вереском и бамбуком. К когтям и клювам словленных воронов и коршунов были прикреплены скорлупки орехов, наполненные хлопком, пропитанным нефтью. В личных апартаментах правителя были установлены гигантские статуи и обелиски, сделанные из воска. Никто прежде не видел ничего подобного. На всех вершинах вдоль долины, во всех помещениях, даже в самом воздухе, когда будут выпущены птицы, – везде должно было быть сплошное сияние. К назначенному времени все было приготовлено для пира на поле, рядом с покоями правителя. Тысячи быков, овец и прочего скота зарезаны, и все кругом украшено с непревзойденной роскошью. Все было готово, и Мардавидж должен был первым занять свое место во главе пира и дать знак к его началу. Он вышел убедиться в готовности к празднеству. Зрелище вызвало у него лишь презрение и отвращение – несмотря на все старания, этого было недостаточно.

Причина этого, по мнению Ибн Амида, была в красоте долины Исфахана: по сравнению с великими творениями Бога – горными вершинами и бескрайними просторами все творения человека кажутся ничтожными, как велики бы они ни были.

В бешенстве униженной гордости, осознав всю свою ничтожность перед Творцом, не говоря ни слова, Мардавидж вернулся в свой шатер и лег. Он повернулся спиной к входу и закутался в плащ, давая тем самым понять, что не желает ни с кем говорить. В таких обстоятельствах большинство гостей отказалось принимать участие в празднике, те, что уже пришли, поспешили удалиться, говоря, что не уверены, захочет ли правитель видеть их.

Три дня спустя тюркские наемники ворвались в покои Мардавиджа, когда он принимал ванну, и отрубили ему голову.

Истинной причиной прихода к власти дейлемита Али, сына Бувейха, было его врожденное великодушие. К этому благородному качеству души он добавил еще одно – доблесть, не имеющую себе равных. К личным качествам следует прибавить невероятную удачу и замечательный гороскоп.

Вот один из примеров его великодушия: в захваченном обозе разбитого противника было найдено большое количество кандалов и прочих предметов подобного назначения, которые предназначались для него самого и его солдат, случись им проиграть сражение. Его военачальники предложили заковать пленников в их собственные кандалы, чтобы провести их потом с триумфом по улицам города.

– Нет, – сказал Али ибн Бувейх, – давайте лучше простим их. Аллах отдал в наши руки наших врагов, давайте возблагодарим Его за милость. Если мы проявим милосердие, Бог будет милосерден к нам, и мы избежим греха гордыни.

А вот пример его удачи: однажды, когда у него совсем не было денег, чтобы заплатить своим солдатам, он, лежа на спине, пытался уснуть. Вдруг он увидел, как из трещины на потолке выползает змея. Чтобы обезопасить себя, он приказал разрушить крышу. На чердаке нашли мешки, набитые золотом! Большую часть этих денег он раздал своим воинам.

В другой раз ему нужно было сшить какую-то одежду, и он приказал привести себе портного. Тот человек оказался глухим. Когда Али обратился к нему, он подумал, что кто-то донес про тайник, находящийся в его доме, и начал оправдываться:

– Там всего лишь двенадцать сундуков, Аллах – свидетель! Клянусь! Я не знаю, что лежит внутри!

Эти двенадцать сундуков были вскрыты, и в них было найдено огромное количество денег.

И еще один случай: как-то Али скакал во главе своего войска, и вдруг нога его лошади провалилась под землю. Раскопали землю и нашли зарытый клад.

Когда Бувейхид захватил Шираз, то стал вести переговоры с Багдадом по поводу передачи ему Фарса в качестве феодального владения, причем передачу должен совершить сам Ради. Халиф согласился, заявив, что удовлетворен предложением Али отсылать в казну восемь миллионов дирхемов ежегодно чистого дохода, после уплаты всех обычных и экстраординарных расходов по содержанию провинции.

Визирь Ибн Мукла послал почетные одежды и знамя, приказав послу ни в коем случае не отдавать регалии, пока он не получит оговоренную сумму денег. Когда посол подъехал к городу, Али поскакал ему навстречу и потребовал немедленно передать ему знаки отличия. Чиновник объяснил ему, какие инструкции он получил от визиря, но Бувейхид ничего не хотел слушать и так запугал его, что он уступил. Али тут же переоделся и въехал в Шираз в почетной одежде, его военачальники несли знамя перед ним. Посол остался в городе ждать денег, но получал лишь обещания и отговорки, пока не заболел и не умер на чужбине. На следующий год его в гробу привезли в Багдад.

Финансовое положение в столице постоянно ухудшалось. Ибн Раик не присылал налогов из Васита и Басры; Баридисы ничего не присылали из Ахваза; Али ибн Бувейх захватил Фарс, а Ибн Альяс – Кирман.

Абу Закария из Сузы как-то раз присутствовал при беседе Абу Йусуфа и Абу Абдаллаха, братьев Бариди, и вот что ему довелось услышать.

– Брат, – сказал Абу Абдаллах Бариди (который подумывал о возможности самому стать визирем), – я опасаюсь, что, когда мы приедем в Багдад, худжарская гвардия может схватить нас, мы можем лишиться жизни. Я даже переживаю за нашего брата Абу Хусейна, который сейчас в Багдаде, и не удивлюсь, если узнаю, что он убит.

– Мы напишем Абу Хусейну, – ответил его брат, – он может сам позаботиться о себе. Что же касается твоей идеи ехать в Багдад, когда на нас висит штраф в двадцать миллионов дирхемов, то отвечу: никогда! После того как мы еле спасли свои жизни из рук Кахира и этого проклятого Хасиби, как ты можешь вообще думать о возвращении туда? Что ты говоришь? Наши багдадские дома? Они разграбят их? Ну и пусть! Пропади они пропадом! Мы никогда не вернемся в столицу. Нам нечего больше делать там. Столица погибает. Даже не думай об этом. Что за фантазии? Подумай о том, какие смутные сейчас времена. Империя уже в прошлом. Халиф – нищ. Раньше мы строили планы, как получить деньги с государя, теперь он ничем не лучше нас, более того, теперь он ищет возможности погубить нас и забрать наши деньги. Если мы не используем силу, собрав все войска, для защиты нашего имущества – нам конец. Но будь уверен – я не давал бы тебе этого совета, если бы не приготовил уже средства для воплощения его в жизнь. Я говорю тебе все это по секрету, – сказал он в заключение, – но вполне искренне. Не беспокойся насчет Абу Закарии, который присутствует здесь, – он надежный человек.