Эрик Шредер - Народ Мухаммеда. Антология духовных сокровищ исламской цивилизации

Запомни хорошенько эту историю, почтеннейший читатель, ибо она очень поучительна, и обрати внимание на смирение Джафара, великодушие халифа и несравненную эрудицию судьи, да пребудет милость и благословение Господне с ними всеми! Что же касается суждений Абу Йусуфа, то они вряд ли были бы одобрены представителями шафиитской школы, так как он руководствовался принципами своей собственной, ханифитской. Один лишь Господь, да святится Имя Его, знает, какие суждения истинны, и только Он.

Когда ар-Рашид назначил своего двоюродного брата Абд аль-Ма-лика наместником Египта, он дал ему следующие наставления:

– Поступай в своей должности как добросовестный хозяин, которому в один из дней придется дать отчет Богу за рабов Его; хороший торговец никогда не выставит свой товар на продажу, если цены слишком низки. В военных походах придерживайся следующих правил: не допускай дележа добычи, пока твои позиции не будут абсолютно надежны, и не беспокойся о планах противника больше, чем о своих собственных.

В 178 году хиджры Абд аль-Малик был обвинен своим секретарем в государственной измене. Он был отозван, закован в цепи и доставлен во дворец к халифу. Сцену допроса описал поэт Асмаи.

«– А! – воскликнул ар-Рашид, увидев его. – Я как сейчас вижу: грозный Абд аль-Малик – кровавый ураган, гром и молния в темном небе! И когда буря пройдет, на земле остаются отрубленные руки и обезглавленные тела! Но будьте осторожны, Хашимиты! Я расчистил и осветил вам путь, и вы думаете, что вам принадлежит весь мир! Остерегитесь, Беда и Горе идут к вам, и они растопчут вас под своими ногами.

– О повелитель правоверных, – сказал Абд аль-Малик, – могу я сделать мой первый выстрел?.. или мой последний?

– Твой последний!

– Тогда бойся Бога, – сказал аль-Малик, – и трепещи перед Ним, ибо ты в ответе за все, что доверено тебе. И для тебя дорога сделана гладкой, и все твои подданные взирают на тебя со страхом и надеждой, но, несмотря на все твое могущество, ты всего лишь, как сказал поэт Килаби,

Визирь Яхья присутствовал при этом и, желая опорочить правителя-Хашимита в глазах халифа, сказал:

– Абд аль-Малик, ты, как мы знаем, пользуешься репутацией человека неумолимого в своей ненависти.

– Господь, помилуй визиря! – ответил аль-Малик. – Если ненависть – это память о сделанном мне добре и зле, то это справедливо: эти вещи останутся в моем сердце навечно.

– Запиши эти слова, Асмаи! – сказал мне халиф. – Я никогда не слышал такого определения ненависти раньше.

После он велел отвести опального наместника в тюрьму.

– Я смотрел на его шею, и несколько раз мне приходили мысли о палаче, – сказал халиф, повернувшись ко мне. – Единственное, что удерживало меня, – это нежелание создавать прецедент в нашей семье».

– Почему повелитель правоверных невесел? – спросил поэт Абу Нувас. – Клянусь Богом! Я никогда не видел человека столь несправедливого к себе, как наш халиф. Все удовольствия этого и Иного миров у тебя в руках, почему же не наслаждаться ими? Радости Мира Будущего принадлежат тебе благодаря твоему милосердию к обездоленным и сиротам, твоим паломничествам, твоим заботам о мечетях и школах и твоим достижениям в улучшении земель. За эти благодеяния тебя ждет неизмеримая награда на Небесах.

Что касается утех этого мира, что мы знаем, кроме изысканной еды, драгоценных напитков и прекрасных девушек? Подумай о девушках: высоких и миниатюрных, изящных и нежных, белокурых и сладостно темноволосых, девушках из Медины и Хиджаза, Византии и нашего Ирака, с телами стройными и гибкими, как самхаритские копья, которые столь же умны, как и красивы: какая выразительная речь, какие выразительные взгляды!

Когда Абд аль-Малик все еще находился под арестом, его брата Исмаила, который был с ним, вызвали во дворец.

– Они хотят от тебя, чтобы ты пил с ними вино и пел песни для них, – сказал аль-Малик. – Ты не брат мне, если пойдешь к ним…

«Когда я пришел во дворец, – повествует Исмаил, – ар-Рашид заставил меня обедать с ним. После обеда придворный лекарь посоветовал выпить вина.

– Я буду пить, если только Исмаил выпьет со мной, – сказал ар-Рашид.

– Но я дал клятву, что не буду делать ничего подобного, – ответил я.

Халиф настаивал, и мы выпили по три стакана вина каждый. После этого был отдернут занавес, и появились девушки, которые начали танцевать и петь. Ар-Рашид слушал, играя четками из драгоценных камней, но вскоре он взял лютню из рук девушки, надел на гриф четки и положил лютню с четками мне на колени.

– Спой нам что-нибудь; ты можешь искупить свою клятву ценой этой безделицы, – сказал мне халиф.

Я взял инструмент и спел:

Ар-Рашид был очень доволен; он приказал принести копье и тут же прикрепил к нему знамя наместника Египта и протянул его мне. Я правил Египтом два года, за это время я установил в провинции порядок и справедливость и вернулся в столицу на пятьсот тысяч динаров богаче, чем был, когда покинул ее».

Когда в Басре умер ее правитель, принадлежащий к династии Аббасидов Мухаммед, двоюродный брат халифа Мансура, ар-Ра-шид конфисковал всю его собственность, общей стоимостью пятьдесят миллионов дирхемов (в деньгах и в движимом имуществе), не считая земель, поместий и дворцов. Ежедневный доход правителя, по слухам, составлял сто тысяч дирхемов.

Однажды, когда Мухаммед, вместе с судьей Саваром, ехал по улицам Басры в свадебной процессии своей двоюродной сестры, некий человек выскочил из толпы и подбежал к его лошади. Это был юродивый, известный всем в городе, по прозвищу Баранья Голова.

– Мухаммед! – крикнул он. – Разве справедливо, что ты получаешь в день сто тысяч дирхемов, тогда как я, прося подаяние с утра до вечера, едва могу насобирать полдирхема? – Затем, повернувшись к судье, он произнес: – Если это ты называешь справедливостью, я не верю в такую справедливость!

«Однажды, когда я сопровождал ар-Рашида в паломничество в Мекку, – рассказывает казначей Фадл ибн Раби, – после исполнения положенного ритуала он спросил меня:

– Есть ли в этом городе праведник, которого мы могли бы посетить?