Феликс Лурье - Полицейские и провокаторы

С. П. Дегаев, будучи человеком бесспорно умным (все, кто оставил о нем воспоминания, в один голос отзываются именно так), наблюдательным и склонным к анализу происходящего, летом 1883 года пришел к мысли о том, что, как бы ни развивались события, они могут иметь для него неизбежно трагическое завершение. Он постепенно понял, в какую бездну позволил себя затянуть. Бежать от революционеров и полицейских Дегаев не решился, понимая, что Судейкин сумеет организовать погоню, от которой не укрыться. Инспектор охранки сделал бы все, чтобы настигнуть беглеца, знавшего слишком много о своем начальнике. Революционеры тоже не сидели бы сложа руки, Дегаев и это превосходно понимал.

Уже весной 1883 года в столичных кружках начали поговаривать о том, что в центре «Народной воли» действует правительственный агент. Иначе чем можно объяснить небывалый поток провалов? Рано или поздно народовольцы неминуемо обратили бы свои взоры на Дегаева, и тогда расправа была бы неизбежна [320] 54 См.: Прибылева-Корба А. П. Сергей Петрович Дегаев//Былое, 1906, № 4. С. 16. . Незадолго до этого были безжалостно казнены три провокатора: А. Жарков, С. Прайма и Ф. Шкряба [321] 55 См.: Троицкий Н. А. Дегаевщина//Вопросы истории, 1976, № 3. С. 130. . Но еще большая опасность исходила от Судейкина. Чувствуя свою силу, Судейкин в общении с Дега'евым дошел в откровениях до цинизма. Дегаев понял, что как только Судейкин выжмет из него все, то, потеряв к нему интерес, любыми путями избавится от ненужного соучастника и свидетеля. Тому немало примеров в истории русской политической полиции, и один из них мы находим в практике сотрудничества Дегаева с Судейкиным.

В Департаменте полиции был «видохнувшийся» шпион П. Георгий Порфирьевич предложил Дегаеву его разоблачить перед народовольцами и убить. «Конечно,— говорил Судейкин,— жалко его. Да что станете делать? Ведь нужно же вам чем-нибудь аккредитовать себя, а из П. все равно никакой пользы нет» [322] 56 Былое, 1906, № 4. С. 29. . Шпион П.— М. А. Помер (Поммер) был женат на родной сестре Л. А. Тихомирова [323] 57 См.: Меньщиков Л. П. Охранка и революция. Ч. 1. М., 1925, С 387 . Помера не дали убить — за него заступился начальник Московского охранного отделения А. С. Скандраков, пользовавшийся особым расположением Плеве.

Судейкин выдавал революционерам не только «выдохнувшихся» агентов. Если агент работал на другого полицейского чиновника и Судейкин, зная о нем, не мог пользоваться его услугами, то участь такого агента была предрешена, ибо все сведения о революционерах должны идти к директору Департамента полиции только через него. Так думал и так поступал Георгий Порфирьевич Судейкин, и Дегаев это знал. Нервы провокатора разрушались от частых свиданий с инспектором охранки и постоянного общения с народовольцами, от преступного цинизма Судейкина и чистых помыслов революционеров, от непокидающего животного страха и раздвоения. Он видел, как по его доносам уходили в небытие «друзья по партии», как их перемалывала запущенная им мясорубка. На роль гробовщика «Народной воли» у него перестало хватать сил, ему мерещилась холодная сырость собственной могилы. Дегаев понимал, что пора что-то предпринимать, и не мог ни на что решиться, никакого выхода он не видел...

«Петербургская революционная молодежь,— вспоминала А. П. Прибылева-Корба,— наконец решилась отыскать предателя во что бы то ни стало. Некоторые лица уже указывали на Дегаева. Было назначено собрание, на котором должен был присутствовать Дегаев. Чувствуя свою жизнь в опасности, он попросил тогда у Судейкина командировку за границу и выехал с женою в Париж» [324] 58 Былое, 1906, № 4. С. 16. .

Существует другая версия, будто Дегаев с женой покинули Россию без ведома Судейкина, что представляется невероятным: Судейкин не оставил бы самовольный отъезд Дегаева безнаказанным. Поэтому изложение отъезда Дегаевых из России, приведенное Прибылевой-Корбой, представляется более правдоподобным, хотя воспоминания написаны ею с чьих-то слов, так как в это время она находилась уже под арестом в ожидании суда. Но тогда становится весьма странным и затруднительным возвращение Дегаева из-за границы в объятия заподозривших его петербургских народовольцев. Корба могла несколько сгустить краски. Так или иначе, Дегаевы отбыли в Европу в конце августа — начале сентября 1883 года.

В марте 1883 года народовольцы-южане заметили, что, где бы ни появился Дегаев, там начинаются аресты. Летом 1883 года отец народоволки К. И. Сухомлиной передал дочери рассказ подвыпившего полицейского чиновника, приятеля жандармского полковника Китайского, о том, что побег Дегаева из Одесской тюрьмы был подстроен столичной охранкой. Сухомлина рассказала услышанное от отца своей подруге, Екатерине Александровне Тетельман (ок. 1865—1942). Покинув Россию по требованию опасавшихся ее ареста товарищей, Тетельман в сентябре 1883 года приехала в Женеву к Л. А. Тихомирову и все ему рассказала. Он не поверил ей и заявил, что знает Дегаева много лет, что Дегаев член партии с ее основания и имеет перед «Народной волей» определенные заслуги. Через два дня, в четверг 13 сентября, Тетельман вновь встретилась с Тихомировым по его просьбе на даче Тихомирова в Морнэ под Женевой. Произошла очная ставка с Дегаевым, он все отрицал.

Возвращаться на родину легально Тетельман не могла. Из Женевы она уехала в Париж и там в 1885 году вышла замуж за члена Военной организации «Народной воли» Э. А. Серебрякова [325] 59 Серебрякова Е. А. Встреча с Дегаевым//Былое, 1924, № 25. С. 71; Былое, 1907, № 4. С. 129. . На родине Э. А. Серебрякова ожидала одиночная камера Шлис-сельбургской крепости. Вернулись Серебряковы в Россию только в 1908 году, до этого они три года жили в Финляндии [326] 60 После смерти в 1921 г. Э. А. Серебрякова Екатерина Александровна Серебрякова вышла замуж за выдающегося русского художника П. Н. Филонова. Они прожили вместе почти двадцать лет, полных страданий и потрясений. Филонова преследовали, ему не давали работу, они жестоко нуждались. В 1938 г. арестовали сыновей Серебряковой: Петра — художника и Анатолия — переводчика, вскоре оба они погибли. Екатерину Александровну разбил паралич, но с нее все же взяли подписку о невыезде. Умерла Е. А. Серебрякова в блокадную зиму 1942 г., чуть пережив П. Н. Филонова. См.: Глебова Е. П. Воспоминания о брате//Нева, 1986, № 10. С. 154. .

В 1924 году Екатерина Александровна опубликовала короткие воспоминания о разоблачении Дегаева, в конце которых она писала, что Эспер Александрович Серебряков рассказал ей, как Тихомиров 14 сентября 1883 года «в Женеве, что называется, прижал Дегаева к стенке. Дегаев ему во всем признался» [327] 61 Былое, 1924, № 25. С. 71. . Из крупных деятелей «Народной воли» о разоблачении Дегаева оставили воспоминания При-былева-Корба, Лопатин и Тихомиров. Их свидетельства противоречат тому, что сообщила Серебрякова.