Абдурахман Авторханов - Империя Кремля

Политическая философия Ленина вполне укладывалась в схему немецкого философа Ницше — есть избранные личности, которые делают историю, и безмозглое быдло, являющееся навозом истории. Только человек с «волей к власти» может оседлать народ-быдло и использовать его на пути к власти. Ленин был выдающимся представителем таких избранных личностей с «волей к власти». Людям такой категории чужды все другие цели, кроме тех, что ведут к власти. Если социальные и национальные чаяния народа совпадут с их целями восхождения к власти, тем лучше для них, но себя они на службу ему, народу, не поставят. Ленин был одним из таких. Действуя так, Ленин покорил великую Россию, которую даже не очень хорошо знал. Что же касается ее национальных окраин, их он вообще не знал. Он не бывал ни в Средней Азии, ни на Кавказе, ни даже на Украине. Коммунистический космополит, в жилах которого текла кровь из смеси как инородцев, так и иностранцев, Ленин был свободен от узкого великорусского шовинизма, а как потомственному дворянину ему никогда не приходилось испытывать на себе социальные нужды народа. Все это я говорю вот к чему: Ленин плохо знал Россию, еще хуже знал жизнь рабочих и крестьян, а о нерусских народах империи имел только книжное представление. Все это привело к тому, что созданный им режим в этой стране вот уже более 70 лет держится не доверием ее народов, а тотальным — физическим и духовным — террором чекистов. Герцен называл Россию «тюрьмой народов». Вслед за ним это повторял и Ленин. Однако при его наследниках Россия стала «Гулагом народов» с той только разницей, что русский народ терпит в этом Гулаге двойной гнет — политический и социальный, а нерусские народы тройной гнет: политический, социальный и национальный.

Стратегический гений Ленина в политике в том ведь и заключается, что свою борьбу за сохранение и расширение этой «тюрьмы народов» Ленин как раз и начал под знаменем, на котором красовались зажигательные лозунги: «за политические свободы», «за социальное равенство», «за национальное самоопределение». Под этими лозунгами Ленин создавал свои первые революционно-боевые ячейки в центральной России, но мало успехов имел среди нерусских народов. Польские марксисты действовали самостоятельно, на Кавказе большинство марксистов принадлежали к меньшевикам, финны все были сепаратистами, а среди кавказских мусульман, татар и туркестанцев марксистов вовсе не было, ибо атеистическая философия была абсолютно чужда мусульманскому мировоззрению (когда большевики пришли к власти они вынуждены были выдвинуть насквозь лживый лозунг: «коммунизм и ислам не противоречат друг другу», как это делал Кремль в Афганистане). После февральской революции 1917 года и после возвращения Ленина из эмиграции в его взглядах по национальному вопросу произошла значительная эволюция. Эволюция касалась не общей стратегии, а тактики в соответствии с изменившимися условиями. Сама эта эволюция национальной тактики Ленина происходила не только на основе учета роста центробежных сил на окраинах, но и в тесной связи с общими задачами быстро меняющейся революционной ситуации в стране. Каждый новый этап в эволюции взглядов Ленина в национальном вопросе как бы характеризует обострение этой ситуации и рассчитан на приближение срока самой большевистской революции. Тем более щедр Ленин на обещания, целиком подчиненные задачам предстоящей развязки. Обещания эти так далеко идут, что не только со стороны, но и внутри его собственной партии раздаются голоса, что Ленин хочет расчленения России и льет воду на мельницу сепаратистов. В этой эволюции национальной тактики Ленина можно отметить четыре этапа:

— первый этап, когда Ленин ограничивается словесным и условным признанием права на самоопределение без его гарантии (со Второго съезда партии 1903 года и до Апрельской конференции 1917 года);

— второй этап, когда Ленин говорит о самоопределении с гарантией государственного отделения даже для Украины (конец апреля до июня);

— третий этап начался, когда Ленин впервые выдвигает идею федерации на 1-ом съезде Советов в июне 1917 г., заявив: «Пусть Россия будет союзом свободных республик» (ПСС, т. 32, стр. 286).

Проиллюстрируем документально эту ленинскую эволюцию в период после февральской революции. В таком программном документе, как «Апрельские тезисы», Ленин обошел национальный вопрос, потому что ему не ясна была ситуация, которая сложилась на окраинах империи после революции. Во время второго этапа в «Проекте платформы пролетарской партии» Ленин говорит уже о гарантии права на отделение:

«В национальном вопросе пролетарская партия должна отстаивать провозглашение и немедленное осуществление полной свободы отделения от России всех наций и народностей, угнетенных царизмом, насильственно присоединенных или насильственно удерживаемых в границах государств (Ленин. «О национально-колониальном вопросе», стр. 441).

Обосновать новый тезис в национальной политике партии Ленин поручил Сталину на Всероссийской партийной конференции (24–29 апреля 1917 г.). Сталин с этой задачей явно не справился, если судить по бурным прениям и веским возражениям, которые вызвал доклад. Поэтому пришлось выступить самому Ленину с большой и, как обычно, погромной речью против противников «расчленения» России. Наиболее ярко развивал аргументы против Ленина его давний критик по национальному вопросу Пятаков, который вообще не признавал никакого «самоопределения». Пятаков, как и его большевистские сторонники, думал, что задача большевиков не расчленять будущую социалистическую Россию, а присоединять к ней все новые и новые государства. Наша конечная цель — утверждали оппозиционеры по национальному вопросу, — победа мировой социалистической революции. Так почему же мы должны лицемерить, признавая право на самоопределение и выход из будущей социалистической России всех нерусских наций и народностей? Наоборот, говорил Пятаков, социализм не знает государственных границ — поэтому наш лозунг «прочь всякие границы». Пятаков точно сформулировал затаенную стратегическую цель самого Ленина, но, так открыто заявляя о ней на всю многонациональную Россию, Пятаков и его сторонники наносили более чувствительные, чем это могли делать сепаратисты, удары по сложной и весьма тонкой тактической игре Ленина и по его стараниям выдавать данную тактику в национальном вопросе за истинную национальную программу большевиков. По тем же тактическим соображениям Ленин был лишен возможности прямо заявить, как это делали его незадачливые ученики, что его конечная цель та же самая, но к ней ведет не прямая столбовая дорога, а бесконечные извилины и переулки со многими тупиками в великой империи с ее беспримерной мозаикой национальностей. К нашей цели ведет только сокрытие наших стратегических замыслов, умелое и терпеливое лавирование в их осуществлении — таков смысл ленинских возражений Пятакову. Но не смея это сказать вслух даже своим ученикам, Ленин ограничивается следующим заявлением: