Александр Пресняков - Литовско-Русское государство в XIII—XVI вв.

Во всяком случае были у Сигизмунда сторонники среди литвинов, ставшие по его смерти на сторону его сына, Михайлушки, за которого даже Жмудь поднялась.

Как бы то ни было, Сигизмунд погиб, убитый во имя Свидригайла. Ему и послали весть и призыв. И спешно является он на Волыни, уже титулуя себя «supremus (не только magnus) dux Litvaniae» [91] «верховный, не только великий, князь литовский». . Прежде всего возобновляет он союз с галицкими панами, обещая преданность Польше. Третьим кандидатом среди литовского панства — среди сторонников унии — был король Владислав. Но ни один из трех не стал великим князем. Вопрос решила партия литовских панов, во главе которой стал Ян Гаштольд, и добилась приезда в Вильно второго сына Ягайлова, Казимира, 13-летнего мальчика, взяв в свои руки регентство до его совершеннолетия.

Польское правительство не могло в это время энергично вмешаться в литовские дела. Польские силы были отвлечены борьбой за венгерскую корону для Владислава, и кандидатура Казимира была наиболее безопасным компромиссом между крайними тенденциями — униатскими и автономистскими.

Настало трудное время. Предстояло подвести итог десятилетней смуте, выяснить и учесть ее результаты, восстановить расшатанное здание Литовско-Русского государства и установить заново польско-литовские отношения; время пересмотра всего строя, время итогов.

Чтобы понять значение великого княжения Казимира, надо не терять из виду следующих черт в тех событиях, которыми характеризуется судьба Литовско-Русского государства по смерти Витовта за десятилетие 1430—1440 гг.:

1) Активная политическая роль русских княжат и панят в борьбе за великокняжескую власть сказывается и в том участии, какое приписывается современными известиями русскому элементу в доставлении великокняжеской власти Свидригайлу; и в той самостоятельной, независимой политике русских земель, которая дает Свидригайлу силу для продолжительной борьбы, а потом превращает его в беспомощного беглеца; наконец, в участии русских сил в гибели Сигизмунда Кейстутовича.

Прусский гроссмейстер так извещал поверенного Ордена в Риме о вокняжении Свидригайла: «По смерти же упомянутого Витовта литовские вельможи с общего согласия всех князей и бояр русских избрали на великокняжеский престол литовский пресветлейшего князя Болеслава, иначе Свидригайла» {103} 103 «Scriptores rerum prussicarum», т. III, стр. 494; М.К. Любавский. Литовско-русский сейм, стр., 65, прим. 55. . И это известие соответствует всем остальным данным, как и дальнейшему ходу событий. Поэтому вокняжение Свидригайла нельзя не признать весьма крупным и многозначительным событием в развитии литовско-русской государственности: это первая попытка объединить в одном акте провозглашение нового господаря сразу князем и великого княжества Литовского в собственном смысле слова и земель-аннексов. Свидригайло, можно так это выразить, стал uno actu, господарем Литовско-Русского государства во всем его составе.

Обстановка, в которой это произошло, рисуется так: в момент кончины Витовта в Вильне был людный съезд князей и панов из разных земель Литовско-Русского государства; был тут и Свидригайло. Так возникло по случаю предполагавшейся коронации Витовта то «собрание литовских и русских князей и бояр», которое выдвинуло и провело в жизнь кандидатуру Свидригайла.

Можно согласиться с Любавским, когда он называет {104} 104 Там же, стр. 65. это собрание «предвестником позднейшего великого вального сейма всех земель великого княжества». Но он идет слишком далеко, когда затем говорит «об избрании Свидригайла на великое княжение на общем литовско-русском сейме», относя такой неосторожной фразеологией (стр. 165) возникновение учреждения к моменту отдельного, эпизодического факта, не имевшего продолжения в ближайшем десятилетии.

2) После переворота в пользу Сигизмунда Кейстутовича (1432 г.) «Литва же посадиша великого князя Жигимонта Кейстутьевича на великое княжение на Вильне и на Троцех… и приде Швитригайло на Полоцк и на Смоленск, и князи русские и бояре посадиша князя Швитригайла на великое княжение на Русское» {105} 105 «Ученые записки II отд. Ак. наук», т. I, стр. 50. , и наметившееся единство распалось. Русские земли—и южные и северо-западные — в дальнейших событиях действуют врозь, то поддерживая Свидригайла, то изменяя ему волей-неволей. Перед нами опять не одно литовско-русское политическое целое, а совокупность политических единиц, в которых местная государственность легко отрешается от общей связи, становясь самостоятельным политическим фактором, — «великое княжение Русское».

3) Свержение Сигизмунда Кейстутовича совершено заговором по инициативе литовских вельмож, призвавших к тому русские силы. Казалось бы естественным ожидать, что снова повторится то, что наблюдалось в 1430 г., т. е. что судьба Литовско-Русского государства будет решена совокупностью литовских и русских, руководящих общественных сил. Но ничего подобного не произошло. Литовская правящая знать с Гаштольдом во главе провозгласила великим князем 13-летнего Казимира Ягеллончика, взяв в свои руки регентство. Как же при этом решился вопрос о политической власти над землями-аннексами?

Мне уже приходилось по другому поводу упоминать о том, как утвердилась великокняжеская власть на Жмуди.

Жмудины, склонные признать Михаила Сигизмундовича, прогнали наместников прежнего старосты и избрали себе старостой жмудина Довмонта, но Гаштольд, с поддержкой влиятельного жмудина Контовта, добивается именем Казимира признания этого последнего старостой на Жмуди, старостой «по их воли», но временно; когда великокняжеское правительство окрепло, то «Контовта отняли», прежний староста, Кезгайло, вернулся на Жмудь.

Приходилось мне ссылаться и на события, разыгравшиеся в то же время в Смоленске. Наместник, пан Сакович, узнав о смерти Сигизмунда Кейстутовича, привел смольнян к присяге, что им признавать того великого князя, какого посадят на великом княжестве Литовском, не отступать от Литовской земли, а пока держать у себя по-прежнему воеводой его, пана Саковича. Но лишь боярская партия поддержала Саковича, остальная община его выгнала, призвала себе сперва Андрея дорогобужского, потом, когда уже состоялось провозглашение Казимира великим князем, Юрия Лугвеновича, и водворять снова власть виленского правительства в Смоленске пришлось вооруженной силой: