Николай Шпанов - Поджигатели (Книга 1)

Дверца захлопнулась за Отто, и автомобиль уехал.

Гаусс поймал себя на том, что его лоб крепко прижат к стеклу. Не хотел ли он поближе рассмотреть женщину? Чего доброго, если бы не стекло, он бы и вовсе высунулся из окна!..

Он с удовольствием крякнул и громко щелкнул сухими пальцами.

6

На одной из тихих улиц Берлина, населенной чиновным людом средней руки и торговыми служащими, стоял большой дом, ничем не выделяющийся среди других доходных домов.

На третьем этаже этого дома была квартира с медною дощечкой на двери: "Доктор Зеегер, Нервные болезни". И под нею - другая, поменьше, но сразу заметная - черным по белой эмали: "Прием только по рекомендации".

Когда раздавался звонок, доктор Зеегер набрасывал халат и сам отворял дверь. У него были основания избегать "нерекомендованных" пациентов.

В это сентябрьское утро доктор Зеегер стоял на пороге балконной двери и курил. Опущенная над балконом маркиза оставляла в тени всю комнату и скрывала самого доктора от глаз тех, кто мог бы видеть его из окна на противоположной стороне улицы.

Наблюдая со своей позиции за улицей, доктор, не оборачиваясь, разговаривал с сидевшим в комнате полковником Александером.

- Вы дурно произносите русские имена, доктор, - сказал полковник, сидевший в глубине комнаты.

- Да, с русским у меня - неважно, - сознался Зеегер.

- Нужно заняться... В ваше ведение я передаю троцкистское хозяйство и в России.

- О-о! - Зеегер оторвался от наблюдения за улицей. - Довольно беспокойное хозяйство!

- И вы говорите это, получая его готовым! Когда-нибудь исследователи отметят это дело Секта.

- Вас всегда интересует широкий план, - с чуть заметной насмешливостью проговорил Зеегер, - а я давно уже склонен к восприятию реальностей такими, каковы они сегодня.

- Если бы я поверил, что это так, то немедленно выкинул бы вас из игры, дорогой доктор, - внезапно нарушая дружеский тон, в котором велась беседа, резко проговорил Александер. - Работник вашего ранга должен понимать: наша служба вышла из фазы простого подбирания чужих секретов. Когда пятнадцать лет назад, с согласия Секта, я впервые передал Троцкому четверть миллиона марок, то я платил не за сведения о нескольких десятках устаревших самолетов Красной Армии. Мы хотели делать политику и делали ее для далекого будущего. И это, заметьте, при ограниченных возможностях того времени! Когда нам нехватало государственных ассигнований, мы искали средства в частных руках.

- Кажется, я...

- Знаю и ценю. Именно вам мы обязаны связью с Сименсом. Но тут вы получили свой куртаж.

- Упрек?..

- Только дружеское напоминание о том, что мы оплачиваем всякую услугу.

- Заметьте, полковник, - хвастливо произнес Зеегер, - как социал-демократ, я рисковал больше других.

- Ну, положим! Риск не очень-то велик, когда чувствуешь за спиною нашу руку.

- А вы бы сами попробовали когда-нибудь пройтись на рабочее собрание под страхом разоблачения в любую минуту!

- Это ваша функция, а не моя. Ведется большая политическая работа, доктор, а вы живете масштабами какого-то собрания, которое может поместиться в этой комнате.

- Размер комнаты не определяет масштаба дел.

- Теперь нам больше, чем когда-либо, понадобятся социал-демократы. Все ваши друзья в Англии и Франции, в Испании и Китае. Все, что у вас еще осталось в России...

- Жалко смотреть!.. Какие-то "раскаявшиеся" подонки...

- Один шпион во вражеском тылу лучше, чем ни одного. Но вы-то и должны сделать так, чтобы их были тысячи.

- В России?!

- И в России.

Зеегер скептически пожал плечами:

- Что за фантазия!

- Если нужно будет, вы сами отправитесь туда, - неожиданно грубо отрезал Александер.

- В Россию?! - Зеегер испуганно обернулся.

- Да! - Полковник сделал паузу и со вкрадчивостью, от которой стало не по себе даже привыкшему ко многому Зеегеру, проговорил: - Вы обязаны понять: не может быть иных стремлений, кроме направленных на увеличение пирамиды, первый камень которой положен Сектом.

Он помолчал, ожидая реплики доктора, но тот тоже молчал.

- Троцкисты разлагают ряды французских революционеров; троцкисты отлично действуют в Испании, где сейчас сосредоточено столько наших интересов, - продолжал полковник. - Вы имеете право рассматривать каждого троцкиста как своего человека.

- Да, я могу требовать от них всего, что вы сочтете нужным.

- Но события последних дней показывают, что состав нашего центра в Москве грозит стать текучим. На провал Зиновьева и Каменева нельзя смотреть как на случайный эпизод.

- У них там неладно с конспирацией.

- Этот вопрос вы должны тщательно изучить и как можно скорей, иначе мы рискуем растерять там все.

- До этого не дойдет.

- Что вы видите отсюда?! А если в той цепи есть негодные звенья?.. Если есть просто опасные люди?

- Кого вы имеете в виду?

- К сожалению, конкретно - еще никого. Но я убежден: в ваших русских кругах есть опасные элементы, неустойчивые люди...

Глаза Зеегера беспокойно забегали.

- Не скрывайте от меня...

Но Александер сказал сухо:

- Не мое дело давать вам уроки. Но я вас предостерегаю: смотреть на троцкизм, как на политическое движение - грубая ошибка.

- А что же это, по-вашему, коммерческое предприятие, что ли? - впервые теряя равновесие, сердито спросил Зеегер.

- В своем роде. Вглядитесь в деятельность троцкистов всюду, где они есть: в политике они выполняют лишь функции, поручаемые им иностранными разведками. При этом самыми различными, а не только нашей.

- Я... - Зеегер запнулся и не очень уверенно проговорил: - Я считаю себя политическим деятелем. Именно так.

Александер усмехнулся и пожал плечами.

- Если это вас утешит, готов выдать вам любой аттестат в этом смысле. Но ваши "дети" продают нас, где могут. Я могу вам доказать, что ряд ваших людей одновременно работает на британскую, французскую, американскую, японскую, даже на румынскую и польскую разведки. Иногда даже на несколько сразу.

Зеегер обиженно надулся.

- Такие вещи нужно уметь доказать, - сказал он.

Александер, прищурившись, оглядел собеседника.

- Мой милый старый друг, - сказал он тоном беззаботной шутки, - если бы у меня было время на развлечения, то не позже, чем через неделю, вы получили бы из Мексики приказ за подписью самого Троцкого обслуживать любую разведку мира. Мы должны быть трезвыми людьми, доктор. Когда подобная группа окончательно теряет местные корни, она вынуждена ориентироваться исключительно на иностранные службы, конечно, секретные. Рано или поздно эта группа из политической группировки перерождается в обыкновенную резидентуру.

- Вы говорите о мелюзге, а у нас на службе...

- Э, милый доктор, и троцкистские кандидаты в бонапарты, начиная с самого Леона первого, не составляют исключения! Правда, на этот раз они наши кандидаты.