Николай Шпанов - Ученик чародея (Часть 1-6)

- Отравился или вы его отравили? - быстро спросил Крауш.

- Я?! - испуганно крикнула Твардовская.

- Да, вы!.. Чтобы избавиться еще от одного опасного свидетеля, снабдившего вас ядом для убийства.

Линда стояла в растерянности, с опущенной головой. Наконец, проговорила так тихо, что Крауш едва расслышал ее слова:

- Он же умел обращаться с ядом.

- И знал, кому его продал!

- Просто... он знал, с чем имеет дело.

- С чем или с кем? - насмешливо бросил прокурор.

Линда подняла голову. Но эта попытка смотреть в лицо прокурору была недолгой: ее голова тут же снова упала на грудь.

- Значит, все дело в том, что вы пустили против него в ход его же собственный яд?! Цинизм привел к ошибке, а ошибка привела к тому, что опасный свидетель остался жив... И вот теперь вы решили использовать этого уцелевшего свидетеля в свою же пользу? - Острый подбородок Крауша выдвинулся столь угрожающе, что Линда съежилась и, казалось, потеряла охоту к дальнейшей откровенности. Но скоро оправилась и с удивительным хладнокровием стала описывать все подробности приготовлений к убийству дочери: как готовила для собирающейся в путь Ванды бутерброд с ветчиной. Да, она хорошо помнит: "именно с ветчиной". Как вскипятила чай, крепкий и сладкий, - такой, какой любила Ванда. Ведь "еще в последних классах школы девушка стала употреблять крепкий чай, занимаясь по ночам..."

- А почему по ночам? - не удержался от вопроса Крауш. - Разве вы не жили в таких условиях, что можно было заниматься днем?

- Дело не в условиях.

- А в чем?

Линда не очень охотно, как бы через силу выдавила:

- Днем она работала.

- Работала вне дома?

- Да...

- Это было ее капризом?

- Нет! - зло ответила Линда. - Она зарабатывала свой хлеб.

- Разве не вы содержали Ванду?

- Видите ли... - и потупилась.

- Кто содержал девушку?

- Видите ли...

- Кто содержал девушку?!

- Она... сама.

- Значит, днем она вынуждена была работать?

- Да.

- А ночью учиться?

- Да.

- А вы не работали?

- Видите ли...

- Вы работали?!

- Нет...

- Так на что же вы жили?

- Я?

- Да, да, именно вы?! - жестко проговорил Крауш.

Тут подал голос растерявшийся защитник:

- Полагаю, что вопрос не имеет отношения к делу!

- А я полагаю, что имеет, - отрезал Крауш. Он уже вкладывал в эту борьбу всего себя. - Имеет прямое отношение к делу.

Не погорячись прокурор, защитник, может быть, и не оценил бы важности этого вопроса для обвинения. Но тут он долго доказывал суду, что вопрос прокурора выходит за рамки дела.

- Итак, Твардовская, - переняв допрос от Крауша, сказал сам председательствующий, - вы собирались сказать суду, где вы брали средства на жизнь.

- Нет... не собиралась.

- Тем не менее, - настойчиво проговорил председатель, - вы должны это сказать.

Линда повела плечами.

- Меня... меня содержали.

- Кто вас содержал?

- Я имею право не отвечать? - Линда обернулась к защите. Адвокат смущенно посмотрел на судей. За него ответил председательствующий:

- Имеете право.

- Тогда я не отвечу.

- За вас отвечу я! - сказал Крауш, указывая на Квэпа. - Он содержал вас.

- Нет! - в испуге крикнула Линда. - Меня содержала дочь... Ванда!

В зале царила напряженная тишина. Крауш помолчал, прежде чем продолжать:

- Значит, дочь отдавала вам свой заработок?

- Не всегда... Она страдала навязчивой идеей... Хотела тратить деньги по-своему... Хотела стать врачом...

- Навязчивой идеей Ванды было желание стать врачом, - сразу подхватил Крауш. - Поистине вы имели основание считать это неприятной идеей: собственный советски настроенный врач в семье отравительницы - это опасно... Ну, а какою же навязчивой идеей страдали вы, Твардовская? Вы сами... - Линда вскинула голову и с ненавистью оглядела прокурора. Она не отвечала. Но Крауш уже не ждал ее ответа. - Желание ценою жизни дочери покрыть преступную деятельность Квэпа - это вы не считаете навязчивой идеей? Ради безопасности Квэпа вы решили убить своего ребенка, - без пощады повторил Крауш, глядя, как все ниже и ниже опускается голова Линды.

- Я не собиралась убивать ребенка, - едва слышно, вялыми, плохо слушающимися губами прошептала Линда и вдруг закричала: - Я не убила ребенка... Ванда не была ребенком... Нет, нет, она уже не была ребенком...

- Ах, вот что! - Крауш запнулся... Он привык ко многому, но тут даже он не находил слов, чтобы сказать то последнее, что нужно было сказать. В его голосе звучало недоумение, когда он спросил: - Вы считали допустимым убить свою дочь потому, что она уже не была ребенком?..

Линда глядела на него так, словно не поняла его слов, и вдруг заговорила. Она выбрасывала слова быстро, на крике, погрузив пальцы в волосы и теребя их, словно желая вырвать:

- Вы не понимаете... Если бы я... не устранила ее, он убил бы меня... Я же знала: он хотел, чтобы она была... вместо меня... Понимаете? Чтобы... вместо меня она...

- Можете не договаривать, - прервал ее председатель.

- А я должна договорить, чтобы вы поняли: он убил бы меня, а потом все равно убил бы и ее. Ведь она не сумела бы спасти его. А я могла... могла помочь ему. Поймите ж! - Линда умоляюще протянула руки к судьям.

Председатель быстро спросил ее:

- Что же все-таки руководило вами: желание спасти себя или его?

- Себя и его, - ответила она после минуты смущения.

- Себя, то есть вас, - с этими словами судья указал на Линду.

- Да, - жалобно проговорила она.

- И его? - неожиданно быстро спросил председатель, указывая на Квэпа.

- Конечно, - так же жалобно ответила Линда...

Только тут она поняла, что теперь Квэп опознан. Опознан ею самой. Линда уронила голову на руки и разрыдалась.

97. ШИНЕЛЬ БУДРАЙТИСА И ВАНДА ТВАРДОВСКАЯ

Наблюдая Квэпа в течение всего судебного заседания, Крауш решил, что сила сопротивления преступника иссякает и наступило время для нанесения ему последних ударов. Сидевший в публике Грачик понял, что начинается решительная атака прокурора, но его напугало то, что Крауш начал ее с эпизода исчезновения Будрайтиса. Грачик продолжал считать это слабым местом обвинения: нельзя доказать участие Квэпа в убийстве лейтенанта данными, имеющимися у следствия. Странно, что прокурор начал именно с этого ненадежного хода! Сомнения Грачика не замедлили подтвердиться: Квэп отрицал какую бы то ни было причастность к исчезновению и тем более убийству Будрайтиса. Он утверждал, что эта шинель милиционера куплена им на толкучке задолго до даты исчезновения лейтенанта. И Линда подтвердила, что видела эту шинель на Квэпе вскоре же после появления в Советском Союзе, то есть тоже задолго до исчезновения Будрайтиса.

По просьбе Крауша была приглашена последняя свидетельница - приехавшая из Литвы невеста Будрайтиса Мария Мацикас. Она рассказала суду, как перед отъездом в Латвию к ней пришел Будрайтис, как она собрала ему чемоданчик с продуктами, как пересмотрела его белье. Она хорошо помнила, что на Будрайтисе была шинель, но в последний момент, перед тем как сесть на мотоцикл, он снял ее и укрепил вместе с чемоданчиком на багажнике.