Николай Шпанов - Заговорщики (Книга 2, Перед расплатой)

Эрнст провел рукою под воротником - шея была мокра от пота. Он в бессилии откинул голову, но тут его взгляд упал на пачку долларов, лежавшую на отцовском столе. Одно мгновение он с удивлением смотрел на деньги. Потом быстрым движением пальцев, в которых сразу исчезла дрожь, схватил несколько билетов и, скомкав, сунул в карман.

Когда генерал вернулся в кабинет, Эрнст сидел, откинувшись на спинку кресла.

8

- Курить, надеюсь, разрешите, - спросил арестованный.

Помощник советского коменданта молча подвинул ему коробку папирос.

- Я предпочел бы получить обратно мои сигары, - сказал арестованный.

- Не раньше, чем их исследуют.

Арестованный пожал плечами и взял папиросу.

Офицер придвинул к себе протокол допроса.

- Ваше имя?

Арестованный испытующе посмотрел на офицера, пытаясь поймать его взгляд, но тот глядел на кончик пера.

Подумав несколько мгновений, арестованный четко произнес:

- Вильгельм фон Кроне.

- Национальность?

- Немец.

- Вы в этом уверены? - спросил офицер и впервые взглянул на Кроне.

- Так утверждали мои родители. У меня не было оснований им не доверять.

- Несмотря на арест, вы пытаетесь сохранить бодрое настроение? - с усмешкой спросил офицер.

Кроне пожал плечами:

- У меня нет оснований быть недовольным.

- А то, что провалились ваши намерения в отношении инженера Шверера?

- О, это довольно сложный вопрос!

- Поэтому-то мне и хотелось бы его выяснить.

- Я бы предпочел отложить это до другого раза: когда меня будут допрашивать там, в России...

- Почему вы так уверены, что окажетесь в СССР?

- А разве вы не отправите меня в Россию?

- Если это будет необходимо.

- Я полагал, что всех СС вы отправляете в лагери.

- Все зависит от того, что я от вас услышу.

- Длинная и сложная история...

- Этого я не боюсь.

- В сущности, это хроника семейства Шверер. И даже больше, чем одного этого семейства, - это хроника больших и сложных событий, которые привели к тому, что я должен был ехать сюда, в вашу зону. И, я бы даже сказал, к тому, что эта часть Германии стала именно вашей зоной и что я, немецкий гражданин и чиновник, сижу тут арестованный. У вас нехватит терпения выслушать всю эту историю.

- Хватит не только выслушать, но и записать.

- Я должен был бы начать ее издалека.

- Откуда хотите.

Помощник коменданта позвонил и приказал вошедшему сержанту прислать стенографистку.

Пока стенографистка усаживалась и приготовляла карандаши, Кроне нервно курил, делая глубокие затяжки. Когда стенографистка взглянула на офицера в знак того, что она готова, Кроне сказал:

- Постараюсь сделать так, чтобы всякому, кто будет это читать, все стало ясно. - Он криво усмехнулся, глядя на отделяющуюся от папиросы струйку дыма. - Могу сказать: жизнь большинства участников этой истории я знаю лучше, чем они сами. Они многое забыли, а я обязан был помнить все. - Он полуобернулся к стенографистке: - Вы готовы, фройлейн?

Кроне уже собирался начать говорить, когда офицер остановил его движением руки. Он мгновенье о чем-то раздумывал, потом сказал стенографистке:

- Выйдите на несколько минут и пришлите мне сержанта.

Вошедшему сержанту помощник коменданта сказал:

- Возьмите арестованного. Приведете, когда позвоню. Ясно?

Оставшись в кабинете один, офицер несколько раз прошелся из угла в угол. Вернулся к столу, набрал диском номер телефона.

- Тот, кто называет себя Кроне, у нас в руках, - сказал он. - Я думаю, это ключ ко многому из того, что мы уже знаем. Остается свести концы с концами...

Выслушав какую-ту реплику собеседника, он продолжал:

- Сейчас я начну допрос. Вы будете получать стенограммы сразу по расшифровании. Исправляйте все неточности. Дополняйте рассказ. Он должен содержать все, что Кроне попытается скрыть и чего он сам не может знать, но что знаем мы... Первую стенограмму получите сегодня.

Положив трубку, он нажал кнопку звонка и приказал ввести арестованного.

Кроне сел. Он старался сохранить спокойствие. Но когда он закуривал, его пальцы заметно дрожали.

Едва начав диктовать, он уже потянулся за новой папиросой.

Офицер сидел у окна и, казалось, не слушая Кроне, рассматривал молодое деревце, посаженное под окном советскими солдатами. Деревце было тоненькое, и листочки на нем были крошечные, светлозеленые. Они разворачивались с такою робостью, словно боялись раскрыться в этой, только еще третьей для них весне без грохота пушек, без топота солдатских сапог.

Офицер с дружеской усмешкой смотрел, как солдат, присев на корточки, разрыхляет землю вокруг деревца. Солдат поливал землю прямо из большого ведра, отставив в сторону аккуратную, маленькую, разрисованную маргаритками немецкую лейку.

ЧАСТЬ ШЕСТАЯ

Родилась счастливой,

умерла отважной.

Мао Цзе-дун

1

Сань Тин почти без отдыха шла со вчерашнего вечера. Усталость свинцом наливала даже ее привычные к походам ноги, маленькие ноги китайской девушки-бойца, еще "дьяволенком" проделавшей весь легендарный поход частей 8-й армии в японский тыл в начале Освободительной войны.

Сань Тин невыразимо хотелось присесть, но она знала: сесть - значит уснуть, а уснуть - значит рисковать быть застигнутой гоминдановским патрулем. Это было в её положении недопустимо. Поэтому она заставляла себя итти, пока были силы, а сил должно было хватить до тех пор, пока она не достигнет цели - католической миссии в окрестностях Тайюани.

Столица Шаньси давно уже находилась в тылу наступающей Народно-освободительной армии. Армия генерала Пын Дэ-хуая прошла на запад, обложив укрепленный район Тайюани и не задерживаясь у нее ради овладения таким призом, как гоминдановский генерал Янь Ши-фан, все равно, рано или поздно, обреченный на капитуляцию. Ликвидация последних очагов сопротивления гоминдановцев была только вопросом времени, притом совсем не такого большого времени, как пытались это изобразить в своей прессе Чан Кай-ши и его американские покровители. Недаром главари гоминдановцев поспешно эвакуировались на остров Тайван, форсированными темпами перевозили туда спасенные от НОА остатки американского вооружения и сжигали запасы продовольствия и награбленного имущества, которое не могли ни перебросить на юг, ни захватить с собой, но и не хотели оставить законному хозяину китайскому народу.

Однако, несмотря на очевидную обреченность, клика Чан Кай-ши, подстрекаемая ее американскими повелителями, не желала сложить оружие. Отступая под неудержимым напором НОА, Чан Кай-ши и его американские военные советники выработали новый план, чтобы попытаться удержать в своих руках южные и западные провинции Китая. Порты Амой, Сватоу и Кантон должны были служить воротами для дальнейшего притока американского вооружения.