Дмитрий Володихин - Иван Шуйский

Но только на первых порах…

Только в молодости.

Князь Шуйский по рождению своему мог претендовать на то, что князь Хворостинин должен был вырывать у судьбы долгой, честной, отважной службой. Один из них входил в узенький слой высшей русской аристократии, те несколько десятков родов, которые имели право занимать лучшие военные, административные и придворные должности в Московском государстве. Другой по крови чуть-чуть не дотягивал до высшего уровня знатности. Эта дистанция, на первый взгляд незначительная, сыграла в судьбе двух блистательных «командармов» ключевую роль.

Карьера князя И.П. Шуйского была далеко не столь головокружительной, как у князей И.Д. Вельского и И.Ф. Мстиславского, но она совершалась намного быстрее, чем у А.Д. Басманова-Плещеева и князя Д.И. Хво- ростинина.

Кровь значила больше, чем талант и тактический опыт.

В начале 1565 г. Иван IV учредил опричнину: выделил под свое прямое, непосредственное и ничем не ограниченное управление значительную часть территории России, а затем сформировал новый «двор» для себя и новую администрацию для всех этих земель. Автор этих строк рассматривает опричнину как военно-административную реформу, притом реформу не слишком обоснованную и в итоге неудавшуюся256. Она была вызвана общей сложностью военного и административного управления в Московском государстве и, в частности, «спазмом» неудач на Ливонском театре военных действий. Опричнина представляла собой набор чрезвычайных мер, предназначенных для того, чтобы упростить систему управления257, сделать его полностью и безоговорочно подконтрольным государю, а также обеспечить успешное продолжение войны. В частности, важной целью было создание крепкого «офицерского корпуса», независимого от самовластной и амбициозной верхушки служилой аристократии. Борьба с «изменами», как иллюзорными, так и реальными, была изначально второстепенным ее направлением. Когда начали формировать этот самый «офицерский корпус», туда брали в основном выходцев из нетитулованной старомосковской знати — боярских родов Плещеевых, Колычевых, Волынских; добавили к ним изрядное количество представителей второстепенной княжеской знати — Хворостининых, Охля- бининых и т. п., а затем впрыснули небольшое количество «худородных» дворян, облагодетельствованных лично монархом. На протяжении первых пяти лет в Боярскую думу опричнины и в опричные воеводы старательно не пускали высших аристократов — родовитых княжат. То есть тех же Шуйских, Вельских, Мстиславских, Голицыных, Трубецких, Хованских, Пронских, Одоевских. Казалось бы, открылся важный «социальный лифт», пойдет в гору карьера незнатных, но талантливых людей.

Но…

Опричнина стала нарушением сложившегося порядка вещей, и она сошла на нет, не принеся добра, мало выведя к вершинам военной иерархии достойных и одаренных персон. Больше возвысилось незамысловатых «карате- лей». Того же князя Д.И. Хворостинина, по-настоящему даровитого воеводу, она «подкинула» не столь уж высоко. Последние два с лишним года существования опричнины туда уже брали самое знатное княжье: в прежних соратниках Иван IV разочаровался и многих казнил.

После исчезновения опричнины для людей, не связанных со знатнейшими родами, уменьшилась возможность обходить глыбу высшей аристократии. Немногих царь мог приблизить к себе и дать высокий чин, если они происходили не то чтобы из «худородных людишек», а хотя бы из «аристократии второго ранга» — вроде тех же князей Хворостининых, Охлябининых, Телятевских, дворян из рода Нащокиных или же представителей знатных, но «захудалых» боярских семейств Москвы.

У Хворостинина, несмотря на его очевидный воинский талант и не менее очевидные боевые заслуги, служба на вторых ролях могла тянуться десятилетиями. Шуйский достиг высоких чинов почти сразу. Таков был обычай того времени: знатнейшему человеку давали понюхать пороху на должности в свите, сопровождавшей государя во время больших походов, — например, рынды (телохранителя- оруженосца), поддатни (помощник рынды) или иного свитского человека; затем выдерживали недолгое время в простых воеводских чинах, чтобы он мог примерить на себя тяготы военной работы, и если армейская карьера манила его, то дальше он получал только первостепенно важные посты.

Так было и в судьбе Ивана Петровича.

Для карьеры ему не понадобилась опричнина. Князья Шуйские прекрасно чувствовали себя и в земщине. Правда, один из них, князь Иван Андреевич, решил упрочить положение рода, женив сына Дмитрия на дочери Малюты Скуратова — большого царского любимца, пономаря в опричном «Слободском ордене». Под занавес опричнины (фактически в последние ее месяцы) и сам Иван Андреевич оказался в числе опричных бояр. Но всё остальное семейство Шуйских оставалось в земщине. Возможно, тут сыграла роль своего рода лукавая предусмотрительность. В иные годы опасность представляла опричнина, и пребывание вне ее могло привести к потере статуса; в другие же становилось опасно оказаться внутри опричнины. Так вот, Шуйские, как видно, решили сохранить семейство при любых обстоятельствах: если одна ветвь его будет истреблена или попадет в опалу, то другая сохранит жизнь, власть, влияние… Род так или иначе выживет и продолжится.

Карьера князя Ивана как земского воеводы развивалась успешно: в большой царской рати, весной 1571 г. выставленной против крымцев, ему доверили командование полком Левой руки. Это уже весьма заметное назначение.

Однако вся судьба оборонительной операции сложилась печально. Татары прорвались к Москве: им показали выгодный обходной путь изменники. Царское войско обнаружило противника под самым носом и, теряя порядок, быстро отступило к столице. Царь со значительной частью опричного корпуса ушел еще дальше, к Ростову, не оставшись защищать город. 23 марта русские полки успели занять позиции прямо на улицах Москвы, сочтя их, как видно, превосходным укрепленным рубежом. Общая координация действиями оборонительных сил была до крайности затруднена: тремя земскими полками (Большим, Передовым и Правой руки) командовали князья И.Д. Вельский, И.Ф. Мстиславский, М.И. Воротынский, а у двух опричных был свой, недавно назначенный и до крайности неопытный начальник — князь В.И. Темкин- Ростовский. Еще два земских полка — Сторожевой и Левой руки (который возглавлял князь И.П. Шуйский) то ли вывели в резерв, то ли отправили охранять царя. Первые столкновения с татарами окончились в пользу русских ратников. Но затем крымцы подожгли Москву, и ветер разнес пожар по всему городу. Земский главнокомандующий князь И.Д. Вельский, получив ранение, отправился к себе на двор и там задохнулся от жара. Тогда же погиб боярин М.И. Вороной, множество дворян и простых бойцов. Колоссальные потери понесло мирное население города. Пограбив пожарище и окрестности, крымский хан Девлет- Гирей пошел со своими людьми назад. Его потрепал полк князя М.И. Воротынского, но, вероятно, у воеводы было слишком мало людей, чтобы дать серьезный бой.