Дмитрий Володихин - Иван Шуйский

С восхищением пишет об оборонительных сооружениях города советский специалист по псковскому средневековому зодчеству Ю.П. Спегальский: «В XVI веке приняла окончательный вид вся система псковских крепостных сооружений. В нее вошли и более древние части — стены Крома и Среднего города, относившиеся в значительной степени ко второй половине XIV и XV веков, укрепления Запсковья и некоторые башни Окольного города, возведенные в конце XV века. Но все же в целом псковские стены и башни, остатки которых дошли до нашего времени, представляют собой памятник XVI века… Комплекс древних оборонительных сооружений Пскова — выдающийся памятник древнерусского крепостного зодчества, не имеющий равного по величине и полноте составляющих его частей. Стены с палатками и лестницами для сообщения разных ярусов обороны, башни, захабы, ворота, тайники и слухи (подземные контрминные галереи) щедро представлены в этом грандиозном памятнике… В древности псковские стены, башни и захабы были покрыты обмазкой и выбелены и ослепительно блистали на солнце;…вдоль реки Великой стены Среднего и Окольного города подходили почти к самой воде… а по всему Окольному городу и Запсковью перед ними были широкие и глубокие рвы с мостами у ворот;…проезжие ворота закрывались тяжелыми воротными щитами и опускными решетками, окованными “досчатым” и полосовым железом;…при воротах снаружи бывали еще дополнительные захабы и остроги и под широкими навесами в виде киотов помещались большие иконы и даже раскрашенные скульптурные изображения Георгия Победоносца;…изнутри при воротах бывали караульни, деревянные или каменные, и пушечные шатры, в которых стояли крупные пушки и пищали;…всюду в башнях, в казематах у “подошвенных боев”, на роскатах, в захабах, у бойниц располагался многочисленный “наряд” “огненного боя” с запасом ядер и другими принадлежностями;…наконец, протяженность всех стен Крома, Среднего города, Окольного города и Запсковья превышала десять километров, и на них стояло сорок башен и захабов».

Мощь городских оборонительных сооружений вызывала почтительное отношение даже у противника: «Со всех сторон имеются очень крепкие башни, сделанные из… камня. Так как башни прежней постройки недостаточно были равны между собою и вследствие того не прикрывали себя взаимно от пушечных выстрелов, направленных от одной к другой, то, поставив с углов тех новые стены и покрыв их весьма толстым дерном, и разместив по ним окна (бойницы) он (московский царь) устроил так, что они находились на равном друг от друга расстоянии. У тех же башен, которые оказались частью слишком тесными, частью слишком непрочными для того, чтобы могли выдержать выстрелы от тяжелых орудий, с внутренней стороны на удобных местах расставил другие башни… деревянные, сделанные с великим тщанием из самых крепких бревен и снабдил их достаточным количеством больших пушек… Так как московский царь… полагал, что нисколько не должно сомневаться в том, что король по взятии Лук направится ко Пскову, то снабдил его весьма хорошо всем нужным для выдержания осады и приказал все свезти туда в огромном количестве»389. Пороха, снарядов, продовольствия в городе хватало. Он был обеспечен всеми необходимыми для «осадного сидения» припасами.

Расположение псковских укреплений фактически диктовало осаждающим план их штурма. Захват Запсковья ничего не решал: даже в случае успеха королевская армия оказалась бы перед водной преградой (Псковой) и высокими стенами Крома. Атака через реку Великую, пока ее не сковал лёд, была бы, несомненно, безумным предприятием. Форсировать полноводную Великую под огнем русских пушек и пищалей значило обрекать армию на истребление. Таким образом, оставался Большой город. Точнее, южный — юго-восточный участок его стен, не защищенный от вражеского приступа реками. Но здесь и укрепления были наиболее мощными. Ключом ко всей позиции оказалась Покровская башня. Именно она представляла собой наиболее уязвимое место Большого города. По ней королевские артиллеристы могли вести огонь с трех сторон: с юга (фронтальный обстрел), от позиций в районе Мирожского монастыря (фланговый обстрел) и, хуже всего, еще из-за реки Великой, в тыл. Соответственно главные силы защитников города концентрировались именно здесь.

К ночи с 5 на 6 сентября поляки и венгры подошли достаточно близко к стенам, чтобы можно было поставить шесть первых осадных пушек на позицию. В следующую ночь они выдвинули остальную осадную артиллерию.

7 сентября началась бомбардировка города. Три батареи — одна польская и две венгерских — непрерывно били в стену и башни южной части укреплений. Одна из них вела огонь из Завеличья.

«Стены клубились, как дым; мы не думали, что они будут так непрочны… — пишет участник осады. — В окопах убили пушкаря и из мортир — несколько рядовых: но без этого обойтись нельзя. Из города стреляют тоже не дурно, но из названных двух башен русские должны были поспешно убрать орудия в другое место и прекратить пальбу»390.

Могучие оборонительные сооружения Пскова казались несокрушимыми. Но эта иллюзия была развеяна очень быстро. Польским и венгерским артиллеристам, располагавшим современной артиллерией, удалось всего за один день нанести городским укреплениям страшный ущерб. Сказалась непрочность строительного материала, да и то, что цельнокаменные стены элементарно не были рассчитаны на такую бомбардировку.

Пушкари королевской армии снесли своим огнем Покровскую башню, разбили стену на двадцать четыре сажени рядом с нею и еще на шестьдесят девять — в других местах, сильно повредили Угловую и Свинусскую391 башни. Такие проломы как будто зазывали неприятеля совершить дерзкую атаку. Именно это и произошло: король отдал приказ начать общий штурм на следующий день.

Псковские воеводы отлично видели, с какого направления исходит основная угроза городу. В наиболее опасном месте — на участке от Покровских до Свинусских ворот — Иван Петрович поставил князя Андрея Ивановича Хво- ростинина, надеясь на его опытность и отвагу.

8 сентября штурм начался. Несколько десятков «охотников» осторожно двинулись к проломам, чтобы осмотреть их и, вернувшись, дать рекомендации к наилучшему проведению штурма. Когда они вышли, артиллерия и стрелки осаждающих открыли огонь по тем участкам стены, которые не были разрушены до того, — для отвода глаз.

Как только «охотники» начали свое дело, остальные — венгры, а за ними немцы, поляки — бросились вперед безо всякого порядка, не дожидаясь возвращения разведчиков. В лагере Батория велик был энтузиазм по поводу предстоящего штурма. Немало отыскалось добровольцев — попытать счастья в проломах. Поэтому, когда у венгров не выдержали нервы, остальных невозможно было остановить.