Александр Андреев - Террористы

Кинжалы

19 ноября в Таганроге неожиданно умер Александр I, и в наступившем междувластии и борьбе за власть императорского дома заговорщики решили выступать.

Из шестисот участвовавших в заговоре офицеров на Сенатскую площадь 14 декабря вышли менее сотни дворян, выведших с собой три тысячи солдат. Заговорщики опоздали везде, где могли, с трудом решили, кто встанет во главе восстания. Выбранный ими Рюрикович и Гедиминович С. Трубецкой на площадь не пошел и почему-то с раннего утра спрятался в австрийском посольстве. Некоторые свидетели писали, что он иногда выглядывал оттуда и смотрел, как убивали его товарищей. Новый император Николай I атаковал восставшие на него войска и расстрелял картечью восставшее вокруг Медного всадника мятежное каре. Убойные залпы картечи разрывали декабристов, кричавших «Да здравствует свобода!». На Сенатской площади лежали сотни трупов и тысячи дергавшихся раненых и в наступившей после восьми залпов тишине было слышно, как по камням струилась кровь, растапливала снег и лед и, утихнув, замерзала. Отчаянные братья Бестужевы выстраивали мятежных на льду Невы и Николай I приказал расстрелять лед. К шести часам все было кончено, и кровь засыпали снегом. Вскоре после Петербургского было расстреляно восстание южных декабристов под Киевом.

Декабристов судили закрытым политическим процессом, что в дальнейшем стало обычным отношением к имперской законности и гласности. В июле 1826 года пятеро декабристов были повешены, причем трое с третьего раза, сто двадцать офицеров отправлены в вечную сибирскую каторгу, еще сотни были лишены чинов и дворянства, сосланы, разжалованы и отправлены рядовыми в армию на Кавказ. Около четырех тысяч невиновных солдат и матросов, участвовавших в мятеже, также отправляли на каторгу в Сибирь, прогоняли сквозь строй из тысячи человек со шпицрутенами по десять раз. Тех, кто после этого оставался в живых, отправляли на Кавказ. Из декабристской искры постепенно стало разгораться пламя, и имперское общество читало слова декабриста Н. Муравьева: «Какое правление сходно с законом Божьим? Такое, где нет царей. Бог создал всех нас равными и избрал апостолов из простого народа, а не из знатных и царей». В России закончились яростные бунты Разинщины, душегубские восстания Пугачевщины и наивно-бестолковые дворянские перевороты. Наступало время народных заговоров, всеобщего террора и революций. Вся страна узнала, что в столице против царя восстали целые полки во главе с офицерами и все подданные поняли, что в империи существует проблемы самодержавия и крепостничества. Наступала эпоха массового революционного движения, и время в стране с 14 декабря 1825 года пошло по-другому. В необозримом царстве-государстве вдруг запели: «Мечи скуем мы из цепей, и пламя вновь зажжем свободы; оно нагрянет на царей, и радостно вздохнут народы».

Николай I решил больше не опираться только на своевольных дворян и создал громадную чиновничье-бюрократическую машину, державшуюся только послушанием и всеобщим страхом, вызывавшим быстрое отупение. Великий русский поэт Александр Пушкин сказал о Николае I, что он приготовил дураков на тридцать лет и в сердцах добавил: «Догадал же меня черт родиться с умом и талантом в России».

Николай первый

В начале 1826 года любимый генерал-адъютант Николая I А. Бенкендорф предложил создать новую политическую секретную службу и возглавил Третье отделение Собственной Его Императорского величества канцелярии. Официально объявленная цель и задачи новой полиции из соблюдения законности в империи быстро превратились в надзор за политическим настроением общества. Власть Третьего отделения, более пятидесяти лет наблюдавшего за всем обществом, отдельными подданными и правительственными органами, была неограниченной. В имперскую систему политического сыска входили особая канцелярия, черный комитет для тайного чтения частной переписки, тайная агентура, заграничная разведка и жандармерия. С 1838 по 1917 год Третье отделение находилось у Цепного моста, в доме 16 на набережной реки Фонтанки. Служба сыска ведала всеми политическими делами, надзирала за общественными и революционными организациями и деятелями, проводила дознания по политическим делам, составляла для императора ежегодные обзоры общественного мнения и политической жизни страны, вела дела, связанные с оскорблением царя и императорской фамилии, вела надзор за религиозными сектами, раскольниками, фальшивомонетчиками, занималась должностными преступлениями, делами об убийствах, прошениями, жалобами, собирала сведения об изобретениях, заведовала тюрьмами в Петропавловской и Шлиссельбургской крепостях, наблюдала за находившимися в России иностранцами, собирала сведения о политическом положении в стране, о революционных партиях и организациях зарубежных стран, собирала сведения о крестьянских волнениях, о всех происшествиях в стране, о видах на урожай, ведала цензурой, наблюдала за прессой, читала многочисленные официальные и добровольные доносы, открывала и закрывала по своему усмотрению дела, фальсифицировала дела, раздувала их или высасывала их из пальца, получала чины, звания, титулы, вознаграждения, пожалования, поместья. Через три года Бенкендорф докладывал царю о том, что в картотеку Третьего отделения занесены для надзора все либералы, приверженцы конституционного правления, лица, в том или ином отношении выдвигавшиеся из толпы. Если Отделение не могло доказать обвинение, оно обвиняло подозреваемого в сумасшествии. Люди Бенкендорфа контролировали дворянские балы, дружеские собрания, пирушки, карточные вечеринки, семейную жизнь подданных.

Исполнительными органами Третьего отделения на местах, в губерниях и уездах, стали управления Отдельного корпуса жандармов, имевшего права армии. Главноуправляющий Третьим отделением одновременно являлся шефом жандармов, штаб которых располагался на столичной Фурштадской улице в доме 40. Кроме жандармских округов, губернских управлений были созданы дивизионы в Петербурге, Москве и Варшаве, выполнявшие роль внутренних войск. Третье отделение докладывало Николаю I, что все в империи ждут перемен, наведения порядка в управлении, судебных и административных реформ. Царь разрешил только заняться изучением возможности некоторых «частных перемен и дополнений в существующем порядке управления». В обществе законопроекты не обсуждались, в Государственный совет и Сенат на обсуждение подавались заведомо ложные материалы, извращавшие положение в стране. Николай I устроил игру в преобразования. Он боялся просвещения и образования народа, запретил преподавать философию в университетах, которые были подвергнуты исключительному надзору и количество студентов в одном высшем учебном заведении не должно было превышать трехсот слушателей. Царь усилил цензуру и тут же на полтора месяца отправил в тюрьму, а потом в ссылку выдающегося писателя Ивана Тургенева за то, что он в некрологе, который отказались печатать петербургские газеты, посмел назвать великого писателя Николая Гоголя великим. Такой эпитет мог иметь только царь-государь. В обществе его стали называть самодовольной личностью с кругозором ротного командира. Наука и литература подверглась гонениям, увеличились опалы и наказания без суда. В Европе Россию стали называть огромной казармой, где всех подданных заставляли держать руки по швам.