Александр Андреев - Держава. Власть в истории России

Богдан Хмельницкий, национальный украинский герой, поставил перед собой задачу освобождения украинского народа «из ляшской неволи». В 1638 году при постройке крепости Кодак гетман Конецпольский насмешливо спросил казаков, угодна ли им эта крепость. Богдан Хмельницкий на латинском языке ответил: «Нет ничего крепкого из тех вещей, что человеческими руками сделано, ибо ими же и в разорение приведено будет». Войсковой писарь Богдан Хмельницкий пользовался большим авторитетом у казаков. При сокращении казацкого реестра старшинами были поставлены поляки, Хмельницкий потерял должность писаря и стал сотником Чигиринского полка.

В 1647 году лишенный имения и семьи Богдан Хмельницкий чудом избежал ареста и ушел в Запорожскую Сечь. Разгром польской шляхты начинался именно оттуда. Выдающийся стратег, полководец и организатор применил новые методы войны против вооруженных сил шляхетской Польши. Хмельницкий организовал народную армию, которая подчинялась единому военному руководству, была тесно связана с восставшим народом, охранявшим ее тыл и фланги. Из военной школы Хмельницкого вышло много талантливых полководцев, среди которых выделились Максим Кривонос и Иван Богун. Созданию украинской армии постоянно «помогала» гоноровая польская шляхта. Знаменитый французский инженер Г. Боплан, почти двадцать лет строивший крепости и замки в Речи Посполитой, писал в «Описании Украины»: «Шляхта живет как в раю, а украинское поспольство как в чистилище, а если селянам случиться попасть в неволю лихому пану – их положение хуже, чем у галерного раба».

Речь Богдана Хмельницкого на гетманских выборах в Запорожской Сечи была записана:

«Братья! Нет для нас правды в Польше. Переживаем мы тяжкие времена, но будут еще грознее и хуже – сенат польский хочет погубить все казачество до последнего человека. Должны ли мы и дальше терпеть наше рабство, позволять ковать себя в кандалы и цепи? Позволим ли мы и дальше погибать всем нашим братьям на Украине?»

Армия Богдана Хмельницкого на Запорожской Сечи быстро росла. Перед битвой под Желтыми Водами 5 мая 1648 года гетман воодушевил казаков:

«Рыцари – молодцы, славные запорожцы! Пришел час постоять грудью за православную веру. Бог вам поможет! Стойте смело против гордой польской силы. Чего вам бояться? Отцы наши били их наголову, а вы – сыны тех же могучих наших предков! Кто за Бога, за того Бог».

Украинские бандуристы пели о первом разгроме польского войска армией Хмельницкого:

«От Желтых Вод до Княжьих Байраков зеленое поле зарябилось не весенними цветами, а панскими телами. Высыпался хмель из мешка, наделал беды панам-ляшенькам, напились они желтой водицы, да видно было много хмелю заправлено, не устояли на ногах».

«Никчемная шайка хлопов» разбила поляков под Корсунем. К лету вся Украина пылала восстаниями. 1648 год стал для польской шляхты страшным годом, переполох и тревога поднялись до высочайшей степени, многие шляхтичи убегали целыми семьями за границу. Князь-садист Иеремия Вишневецкий незадолго до Освободительной войны говорил о казнимых жесточайше украинцах: «Мучьте их, пусть чувствуют, что умирают». В опубликованном в мае 1648 года в Белой Церкви универсале Богдан Хмельницкий писал о причинах Освободительной войны, обращаясь к украинскому народу:

«Они и веру нашу православную всегда ругали и бесчестили, священников наших благочестивых бесчестили и ругали где возможно, били, волосы и бороды рвали, резали. Какие всем вам от них, поляков, были по сие время обиды, озлобления и разорения, тут мы их всех не именуем, так как вы все их ведаете и помните.

Кому мила вера благочестивая, от поляков на унию переделанная, кому из вас нужна целость отчизны нашей, и честь ваша шляхетская, поляками поругаемая, уничтожаемая и попираемая, тот не как выродок, но отзывчивый и любезный сын отчизны своей, к нам в лагерь под Белую Церковь не откладывая прибудет и встанет мужественно и смело, при всемогущей помощи Божьей, против поляков, своих грабителей, озлобителей и супостатов.

Если не изволите помочь нам, то если поляки нас одолеют, знайте, что и вас всех без исключения, ради давнего злого намерения своего, огнем и мечом уничтожат, разрушат жилье и веру поругают. Лучше нам за веру православную и за отчизну на поле брани полечь от оружия, чем в домах своих, как лежебокам, побитым быть. Если же умрем за благочестивую веру нашу, то не только слава и отвага наша рыцарская во всех европейских и иных странах и далеких землях славно провозгласится и подвиг наш, если за благочестие умереть будет бессмертия исполнен и страдальческими венцами от Бога венчан.

Не бойтесь вы, братья наши, поляков, даже если их войско будет больше нашего, ибо Бог с нами».

Переговоры казаков и польской шляхты ни к чему не привели. Предстояла битва двух стотысячных армий.

В сентябре 1648 года в пятидневном сражении под Пилявцами на Волыни польское войско было разгромлено казаками Богдана Хмельницкого. Шедшие на поле битвы польские паны говорили: «Господи Боже! Не помогай ни нам, ни им, а только сверху посмотри, как мы вдребезги разобьем эту хлопскую толпу. Против такой голытьбы не стоит тратить пуль; мы их нагайками по полю разгоним». Обоз поляков превышал 100 000 возов, в которых находились даже ванны. После разгрома кичливый гетман Конецпольский убежал, переодевшись в крестьянскую одежду.

В январе 1649 года Богдан Хмельницкий во главе победоносного войска вступил в Киев. Проходившие в феврале 1649 года в Переяславле польско-казацкие переговоры окончились ничем – польская шляхта ничему не научилась и требовала возврата к довоенному положению. Польский дипломат записал яростно-выверенную речь украинского гетмана:

«Из вашего посольства ничего не выйдет! Теперь война должна быть! В четыре недели выверну всех вас ляхов верх ногами и потопчу вас так, что под моими ногами сломаю и напоследок вас султану турецкому в неволю отдам! Выбью из ляшской неволи весь украинский народ! Сначала я за обиду свою и разорение воевал, теперь буду воевать за нашу православную веру! Поможет мне в этом вся чернь, – на Люблин, на Краков, и я ее не оставлю, та как это правая рука наша, чтобы вы на казаков не ударили. Подниму двести, триста тысяч своих, и всю орду! За границу войной не пойду, саблю на турок и татар не подниму. Мне достаточно теперь Украины, Подолья и Волыни, – достаточно достатка и имущества в земле и княжестве моем – по Львов, по Холм и Галич. А встав над Вислой, скажу дальним ляхам: сидите и молчите, ляхи! И вельмож и князей туда заченю, а если будут и за Вислою брыкаться, и там их найду. Не останется у меня ноги князя или паненки в стране. А если кто захочет к нам отведать хлеба-соли – пусть войску запорожскому будет послушный!»