Алек Эпштейн - Израиль и (не)контролируемые территории. Уйти нельзя остаться

Следующим важным шагом стала инициатива Ш. Переса, которую можно условно назвать «Газа плюс» [226]. Израильские руководители считали уход из Газы первым шагом на пути к постепенной передаче власти палестинцам и в отдельных районах на Западном берегу. Однако ООП выражала недоверие, не станет ли уход из Газы первым и одновременно последним шагом: Я. Арафат боялся, что, уступив ему Газу, Израиль не захочет отказываться от контроля над Западным берегом. Дабы показать готовность Израиля идти до конца, Ш. Перес предложил вместе с Газой передать под контроль Палестинской администрации, в рамках первого этапа, либо Дженин, либо Иерихон (в этих двух городах не было еврейских жителей; впоследствии Ш. Перес остановил свой выбор на Иерихоне). При посредничестве президента Египта Х. Мубарака Ш. Пересу удалось добиться того, чтобы Я. Арафат согласился с идеей «Газа плюс Иерихон». Не менее сложным для Ш. Переса было убедить в этой идее И. Рабина, изначально резко возражавшего против отказа от контроля над районом Иерихона.

Ицхак Рабин верил в то, что война в Персидском заливе создала возможность для Израиля снискать доверие арабского мира [227]. Эта позиция основывалась на ощущении, что Израиль в состоянии заключить мир с арабами лишь с позиции силы: «Только сильное Государство Израиль сможет дать своим руководителям чувство безопасности, необходимое для принятия трудных и порой болезненных решений во имя мира» [228]. И. Рабин верил, что война в Персидском заливе позволила ему делать эти болезненные уступки, потому что она улучшила стратегическое положение Израиля. В 1980-е годы иракская армия стала в результате ирано-иракской войны самой большой на Ближнем Востоке и сильнейшей в районе Персидского залива. Операция «Буря в пустыне» уничтожила половину иракского конвенционального арсенала и привела, по выражению И. Рабина, «к разоблачению ядерных планов Ирака, которые отдалили, если не вовсе предотвратили чрезвычайно опасную угрозу безопасности Израиля» [229]. И. Рабин также учитывал факт распада Советского Союза, являвшегося главной опорой арабского радикализма. «Враждебные Израилю арабские страны, – заявлял он, – не смогут более полагаться на защиту советского зонтика, прикрывавшего их в прошлом с военной, политической и экономической позиций» [230]. Распад Советского Союза укрепил Израиль и, с другой стороны, открыл ворота для потока иммигрантов (в 1990–1991 годах в Израиль из Советского Союза прибыли 330 тысяч человек). И. Рабин говорил от имени многих, когда описывал открытие ворот из Советского Союза как «реализацию сионистской мечты» [231]. Для него эти события создали «новый мир»: «Угроза самому существованию Израиля … уменьшилась как результат двух событий, сопровождавших распад Советского Союза и кризис в Заливе» [232]. В долгосрочной перспективе И. Рабин был менее оптимистичным. Он полагал, «что, поскольку ядерное оружие появится на Ближнем Востоке в ближайшие годы… ситуация требует от нас… закончить арабо-израильский конфликт и жить в мире с нашими арабскими партнерами» [233]. (Оставалось неясным, как мир с некоторыми арабскими государствами уменьшит угрозу, скажем, со стороны ядерного Ирана.) При этом И. Рабин считал, что палестинский террор и «интифада» болезненны, мешают нормальному образу жизни многих израильтян, но все же не представляют непосредственной угрозы самому существованию Израиля [234].

Решение интенсифицировать переговоры, шедшие в Осло, было продиктовано фактическим отсутствием прогресса на возобновившихся в апреле 1993 года в Вашингтоне переговорах «по модели Мадрида». В середине мая 1993 года И. Рабин начал все более активно следить за процессами, происходившими в ходе переговоров с ООП (до этого он получал лишь частичную информацию о происходивших дискуссиях). Тот факт, что И. Рабин, взгляды которого были куда менее «голубиными», не был вовлечен в ход переговоров, казалось бы, должен был играть на руку представителям ООП, однако последние чувствовали иначе: «Имевшаяся в нашем распоряжении информация, а также то, о чем мы не раз слышали, свидетельствовало, что Рабин все еще окончательно не уверен в значимости происходивших в Осло контактов, – отмечал М. Аббас. – Это в свою очередь означало, что он может в любой момент прервать их. Мы прекрасно помнили о заключенном в Лондоне в 1987 году соглашении между Хусейном и Пересом, разорванном [тогдашним премьер-министром Израиля] Шамиром и американцами, когда они с ним познакомились» [235]. Поэтому, несколько парадоксальным образом, лидеры ООП желали, чтобы И. Рабин был бы более активно вовлечен в переговоры, хотя они и понимали, что его участие может привести к ужесточению позиций израильской стороны.

6 июля 1993 года был выработан первый проект документа, согласованный официальными представителями Израиля и ООП [236]. Израиль подтвердил готовность передать контроль над Газой и Иерихоном, за исключением небольшого блока поселений Гуш-Катиф на юге сектора Газы. Палестинцы взамен согласились признать экстерриториальность израильских поселений, израильтян и израильских военных объектов на передаваемых под контроль ООП территориях. Кроме того, Израиль четко определил сферы, которые будут переданы под палестинский контроль: образование, здравоохранение, социальное обеспечение, туризм и налогообложение. За вопросы внешней безопасности, то есть за контроль над границами, по-прежнему должен был отвечать Израиль, однако договоренности об ответственности за поддержание внутренней безопасности и правопорядка достигнуто не было. Израиль брал обязательства вывести армейские части из основных городов на Западном берегу, а также подтвердил свою готовность обсуждать в будущем вопрос о статусе Иерусалима.

10 июля палестинские представители, совершенно неожиданно для израильтян, представили более двадцати замечаний к, казалось, согласованному лишь за четыре дня до этого тексту Декларации принципов палестино-израильского урегулирования. На переговорах, прошедших 10–12 и 26–28 июля в Осло, члены израильской делегации, среди которых наиболее активным был в те дни Ури Савир, стремились добиться смягчения палестинской позиции [237]. 6 августа Яир Хиршфельд и Ахмед Куреи (Абу-Алла) встретились в Париже. 18 августа 1993 года в Стокгольме состоялись одни из последних консультаций, призванных решить оставшиеся противоречия [238]. Противоречия эти касались, в частности, вопроса обеспечения безопасности и будущего статуса Иерусалима. Обсуждение этих двух проблем, в особенности проблемы Иерусалима, постоянно откладывалось на более поздние стадии, чтобы не сорвать переговоры в самом начале. В ходе переговоров, состоявшихся в конце августа 1993 года, ООП согласилась снять свои требования относительно размещения в Иерусалиме административного центра создаваемой Палестинской администрации, а Израиль согласился отказаться от контроля над пограничными пунктами между Палестинской администрацией и Египтом. Таким образом, основные положения Декларации принципов Осло были согласованы.