Мария Панкова - История человечества. Восток

Веротерпимость была не единственной заслугой Шанкары в развитии философских систем древней Индии. Дело в том, что веданта (буквально «конец Вед») представляла собой систематическую обработку основ Упанишад, нередко на мистической основе. Самым древним источником при изучении веданты был трактат уже упоминавшегося философа Бадара-яны (II в.). Он был оформлен в весьма сжатый, практически непонятный текст без всяких комментариев.

Позже эти комментарии появились, но были очень противоречивы. Шанкаре удалось систематизировать их и четко изложить в относительно популярной форме. Согласно философу, мир явлений, который мы воспринимаем чувствами, вызван воздействием иллюзий (майя). Майя в древнеиндийской философии – это своего рода завеса или волшебная иллюзия – и вместе с тем – оборотная сторона Брахмана. Подобно тому, как веревка в руках факира кажется змеей, а раковина может издали выглядеть куском серебра, свойства вселенной в адвайта-веданте лишь временно и ошибочно накладываются на неизменную основу бытия. Освобождение от иллюзии происходит благодаря возвращению к Брахману как истинному знанию.

Мир явлений – только иллюзия, причина которой кроется в незнании. Само же незнание приводит к тому, что человеку мир представляется как настоящий, а Брахма (абсолютная неопределяемая сущность мира) – как персонифицированное наивысшее существо (Ишвара). Выход из круговорота рождений заключается в знании, то есть в рассмотрении всего с точки зрения высшей истины. На ее основе достигается понимание, что мир во всей его изменчивости – это иллюзия, обман. Неизменной реальностью является только Брахма, с которой сочетается индивидуальная душа (Атман). Путь к достижению знания состоит в соблюдении нравственного закона и, прежде всего, медитации, которая понимается как концентрированное размышление о скрытых проблемах Упанишад.

Как уже упоминалось, большинство исследователей описывают кончину Шанкары как уход из жизни перевоплощенного божества, хотя и с точным указанием возраста – 32 года. Он скончался в Канчи, и в память о его смерти там была воздвигнута статуя, которая и поныне хранится в храме Камакши. Однако некоторые источники повествуют о том, что на высшем плане Шанкара вообще не умирал, но поднявшись на гору Кайласа, обрел свой первоначальный божественный облик, проявив тем самым истинную сущность. Примерно в таком же духе изображает кончину адвайтиста «Шанкара-виджаявиласа», древний трактат, отличающийся особой склонностью к живописанию мистических событий. Впрочем, такое описание – вполне в духе Шанкары, чье учение насквозь пропитано мистической теорией познания.

Бесспорно одно: Шанкара был не только философом-теоретиком, но и крупнейшим религиозным деятелем, талантливым проповедником своего учения. Об этом свидетельствуют и факты его биографии, где учитель неизменно побеждает всех противников, а отголоски этих живых диспутов проступают в его произведениях. Главными оппонентами Шанкары были буддисты. Активная проповедь философа, обращенная против буддизма, несомненно, способствовала постепенному вытеснению «еретиков» из философии. При этом Шанкара не просто опровергал буддистов и ослаблял их влияние на народ; он сыграл важную роль в возрождении индуизма.

Помимо этого, Шанкара реформировал, а точнее сказать, заново создал монастырскую организацию индуизма, правда, взяв за образец именно буддийскую общину. В жизнеописаниях перечислены десять индуистских монастырей, основанных Шанкарой, и десять монашеских орденов аскетов. Некоторые из них сохранили свое значение и по сей день. В целом Шанкара ввел буддийские принципы организации и пожизненной аскезы в индуистскую монашескую жизнь и впервые обеспечил единство для установления и проповедей истинных, на его взгляд, основ философии и религии.

Как религиозный реформатор Шанкара был более последователен, чем, например, буддист Нагараджуна, в допущении мирского опыта, принимаемого на уровне обыденной жизни. Шанкара, скорее, выработал действенный компромисс между отречением от этого мира и исполнением обычных человеческих обязанностей. Жизнь Шанкары – пример беспрецедентной интеллектуальной и духовной смелости. Вдохновившись ортодоксальной идеей единства всего сущего, он ни разу не изменил себе, до конца проследив возможные последствия учения, ставшего классикой индийской философии.

Загадковий Схід завжди викликав непідробний інтерес не тільки у дослідників, а й у звичайних людей. Історія східної цивілізації губиться у глибині тисячоліть. Можливо, саме на Сході – у Махенджо-Даро – ще за сивої давнини людство вперше застосувало атомну зброю, і це спалене на попіл місто – мовчазне попередження наступним поколінням. А скільки таємниць охороняє грандіозна теракотова армія першого китайського імператора Цинь Ши-Хуанді? І чи знають наші сучасники, чим зобов’язані першим арабським мандрівникам та мореплавцям? І це ще не кінець загадкам…

Такими их видели и английские колонизаторы. Вспомним, что дравид – житель Андаманских островов – был выведен в повести Артура Конан-Дойля «Знак четырех» в качестве дикаря, помощника главного злодея.

С точностью судить о взаимоотношениях между отдельными городами цивилизации долины Инда ученые пока не могут. Предположительно, города как воевали друг с другом, так и образовывали между собой временные или постоянные союзы. Ясность в этот вопрос, как надеются специалисты, поможет внести расшифровка древнеиндийской письменности.

Зависимость от импорта продовольствия из Южной Туркмении могла стать одной из причин упадка культуры долины Инда: нашествие арийских племен, шедших вдоль Каспия в Иран и разрушивших богатые поселения Туркмении, привело к голоду в долине Инда.

Так, когда пришедшие в Шумер аккадские племена стали пытаться передавать слова своего языка при помощи шумерских иероглифов, у них ничего не получилось: одно и то же слово в аккадском и в шумерском звучало по-разному, а значит, передавать понятия с помощью сходных по звучанию слов или слогов было невозможно. Правда, нет худа без добра. В результате на Ближнем Востоке была создана универсальная слоговая письменность. Эта письменность учитывала только фонетическое значение иероглифа и игнорировала его смысловое значение. Эта письменность хорошо передавала не только аккадский язык, но и языки других семей – хеттский, хурритский, эламский. Благодаря записи египетских слов, сделанной при помощи этой письменности хеттами, мы можем сейчас произнести несколько слов по-египетски так, как они звучали три с половиной тысячи лет назад.