Рахамим Эмануилов - Террор во имя веры: религия и политическое насилие

Похожих взглядов на проблему соотношения исламской религии и политического экстремизма придерживаются и многие светские неисламские исследователи. В частности, вполне можно согласиться с мнением российского исследователя г. Мирского о том, что «ислам как таковой не является верованием, которому внутренне присущи экстремистские и тем более террористические интенции. В нем, как и в любой религии, можно найти постулаты, которые при особом желании нетрудно интерпретировать в качестве призывов к нетерпимости, к борьбе с “неверными” и даже к насилию, однако, если задаться иной целью, то точно так же можно подобрать и прямо противоположные положения. “Исламский фундаментализм” – не порождение мусульманской религии, а скорее политическое следствие целого комплекса исторических и социально-экономических факторов» [49].

В целом, подобный подход к проблеме представляется разумным. Однако нельзя полностью игнорировать того факта, что большая часть наиболее опасных современных террористов возлагает на себя именно роль борцов за исламскую веру, главных и единственных защитников интересов мусульман, более того – именно себя они считают истинными мусульманами. И именно ислам (другой вопрос, насколько правильно интерпретируемый) выступает у них идеологической основой и руководством к действию.

И это подводит нас к двум другим точкам зрения на проблему соотношения ислама и терроризма, исходящим из противоположных идеологических лагерей, но которые тем не менее по своей сути совпадают друг с другом. Разница состоит в том, какие расставляются знаки – «плюс» или «минус». Один из этих лагерей использует воинственную интерпретацию Корана и исламской истории для легитимизации и оправдания своих действий. Другой же, в котором отношение к исламу варьируется от критического до откровенно исламофобского, – для того, чтобы «доказать» изначально присущий исламу воинственный, насильственный характер. Смысл обеих позиций фактически сводится к унификации ислама и деятельности террористов.

Один из этих комплексов представляет собой точку зрения радикальных исламистов. Кратко ее можно выразить так: то, что говорят «мунафики» (лицемеры) об исламе – ложь, а понятия «джихад», «шахид», «моджахед» значат, согласно таким взглядам, именно то, что значат – непримиримую борьбу, войну с неверными до победного конца. Так, один из основателей и вождей группировки «Египетский исламский джихад» Абдалькадер бин Абдальазиз утверждал, что «терроризм – это часть ислама, и всякий отрицающий это – неверный», а иракский шиитский клирик Мухаммад Алузи выступал с идеей о том, что терроризм является неотъемлемой частью джихада [50].

Исходя из этой логики, ислам оправдывает террористические действия моджахедов. Такой точки зрения придерживается ряд исламистски настроенных авторов, находящих оправдание действиям террористов в Коране и Сунне. Достаточно ознакомиться с дышащими воинственным духом текстами и видеороликами, размещенными на экстремистских радикальных сайтах в Интернете, чтобы в этом убедиться.

Один из интернет-сайтов северокавказских исламистов, к примеру, разместил статью арабского исламиста шейха Абдуля Кадира ибн Абдуль Азиза под недвусмысленным названием «Террор является частью ислама». Этот автор вполне откровенно утверждает, что «тот, кто утверждает, что Ислам не причастен к террору, и тем самым хочет разделить эти два понятия, тот впал в неверие. (…) Сегодня те, кто утверждает, что хотят бороться с терроризмом на самом деле воюют с Исламом. Борьба с терроризмом означает борьбу с Исламом, они просто искажают истину для невежд» [51]. Этот же автор фактически подводит теоретическое обоснование под террористические акты в отношении гражданского населения («Будет неправильно считать гражданских лиц мирными жителями. Большинство мужчин и женщин из них являются военнообязанными. И что говорить о них, если результаты социальных опросов показали, что после тех взрывов большинство американского населения поддержало акты возмездия Джорджа Буша в Афганистане? Дело не ограничилось Соединенными Штатами, операцию поддержали все остальные страны-«крестоносцы», такие, как Канада, Британия и др.»), более того, он утверждает, что «нет греха в неумышленном убийстве настоящих мирных жителей во время операции: детей или мусульман, которые присутствовали там по уважительным причинам» [52].

Утверждения мусульманских богословов о том, что джихад может быть понимаем не только как военные действия, вызывают резкое неприятие у воинствующих экстремистов. Один из идеологов джихадизма на российском Северном Кавказе Саид Бурятский (Александр Тихомиров), ссылаясь, в частности, на хадис «Тот, кто не сражался и не призывал свою душу к этому, скончался на доле из частей лицемерия» (Бухари и Муслим), указывает: «В тексте этого хадиса Посланник Аллаха (а.с.с) использовал глагол “газа”, что можно перевести только как ведение сражения, чтобы никто не мог истолковать его как борьба со своими страстями, шайтаном и пр.» [53]. Статья Саида Бурятского «Взгляд на джихад изнутри, по прошествии года», из которой взята приведенная выше цитата, во многом направлена как раз против тех мусульманских авторитетов, которые призывают не участвовать в джихаде, интерпретируемом как военные действия.

Сходным образом лидер «Аль-Каиды» Усама бен Ладен обрушивался с критикой на мусульманских ученых, придерживающихся отличной от его точки зрения: «Фетва любого официального ученого не имеет для меня ценности. История полна такими учеными, которые оправдывают ростовщичество, которые оправдывают оккупацию Палестины евреями, которые оправдывают присутствие американских войск на земле Двух Святынь. Эти люди поддерживают неверных ради своих личных целей. Истинные ученые поддерживают джихад против Америки. Скажите мне, если индийские войска вторгнутся в Пакистан, что бы вы стали делать? Израильские войска оккупируют нашу землю, американские войска на нашей территории. У нас нет другого условия кроме начала джихада» [54].

Большой импульс восприятия джихада не только как оборонительной войны (а уж тем более не как одного только внутреннего борения со злыми страстями – как интерпретируют джихад некоторые мусульманские богословы), но прежде всего как войны наступательной придал «отец» современного революционного исламизма египтянин Саид Кутб, оказавший неоценимое влияние на представителей экстремистских исламистских течений конца ХХ – начала XXII века. Кутб, в частности, утверждал: «Ясные строки Святого Корана, наследие пророка (да благословит его Аллах и приветствует!), побуждавшего и призывавшего к джихаду, войны, которые вел ислам на ранних стадиях своего существования, более того, вся история ислама, изобилующая описаниями джихада, – это неоспоримые свидетельства, наполняющие сердце любого мусульманина презрением к рассуждениям тех умников, которые поддались давлению неблагоприятных обстоятельств и лживой пропаганде востоковедов».