Олег Гончаренко - Изгнанная армия. Полвека военной эмиграции. 1920—1970 гг.

«Решили сделать дело тихо, посемейному… Робко заявили коменданту, и друг через друга оповестили своих… Инициаторы пошли сначала за разрешением к коменданты (ген. Ф.Ф. Абрамову. — Примеч. авт.). Маститый старец, полный генерал с двумя Георгиями. Русский воин, увенчанный наградой Государя, — он брал когда-то Эрзерум… Он разрешает: “Если хотите, молитесь за гражданина Николая!” Идут к епископу. Благообразное лицо. Не старый. Изгнанник на Лемносе. Десятки лет отец духовный поминал в богослужении благочестивого Царя, и величаво возглашал Самодержцу долголетие. На проповедях говорил о Вере, О Царе, Отечестве…

— Что? Панихида? По Царю? Постойте! Дело не так просто. И думает: “Что скажут партии? Эсэры? Кто победит?” Вслух: — Нет, я разрешить молиться за Государя не могу! Вдруг спохватился пастырь: — Да впрочем, официально неизвестно, убит ли Царь! А если жив? Нет—неудобно… Ну, знаете, я не могу: поговорите с отцом Георгием (Шавельским. — Примеч. авт.). Как хочет, а я умываю руки. Идут к священнику. Модный проповедник. Громит порок и разгильдяйство. Требует от паствы долга, служения родине: он не откажет. Сухопарый, некрасивый человек с лицом аскета. — Гм… Не того… Гм… За Царя? Подернулось суровое лицо брезгливой судорогой. Недовольство овладело на миг обыкновенно послушной мимикой… — Но позвольте: Он не Царь! Он “бывший”! Служить нельзя! …Забыл ораторствующий поп, что сам он “бывший”, что вместе с Царем низвергнут “именем народа”… — Ну, ладно, отстуду, но только не за Царя, а за Николая, и это помните… Пришли к палатке-церкви отдать честь Родине в лице почившего Царя. Все больше старики, в погонах, с орденами. Здесь были бойцы Императорской армии, два-три чиновника. Немного женщин. Пришли оплакивать Россию… Было в храме тихо и мрачно. А те, кто понимал всю низость происходившего <���дела>, шептали: “Вот подлость человека!” Вот вышел служитель храма. И полилось из уст его — не речь, не слово. Неуклюже торчала золотая риза на угловатых плечах. В порывистых движениях сжимали руки крест святой и злобно искривлялось суровое лицо… Дерзко кощунствуя, священник надругался над Тем, кому еще недавно перед Богом возносил хвалу и славу. Слуга Царя Небесного так поносил Царя земного… — Не Царь, а “бывший”! Не Государь, а раб Божий Николай! Кто чтит Царя — уйдите вон! Так подлый раб смердящим словом жалил душу! Молчат седые генералы. Смущен взор женщин. — Он должен так говорить из соображений политики. Иначе не позволяли служить, — пытаются оправдать поклонники аскета… Отслужил панихиду не по Царю, а по безымянном Николае. Окончилось. Все разошлись и словно шапку-невидимку надели на то, что видеть было стыдно» {157} 157 Краинский Н.В. Без будущего. Очерки психологии революции и эмиграции. Белград, 1931. С. 41—45. .

Так было еще в самом начале эмиграции, но взгляды многих претерпевали эволюцию. Речь, разумеется, шла не о прямых врагах русской государственности и государя. Не о либеральном сообществе, умудрившемся так и остаться глухим к сакральному смыслу собственной истории до своих последних дней на чужбине. Ощущения простых эмигрантов под гнетом все новых переживаний на чужбине претерпевали свои изменения. В конце концов это привело правую эмиграцию к мысли о необходимости сплочения вокруг легитимных потомков Дома Романовых, хотя и не бесспорно, являвшихся претендентами на царствование. Начавшаяся Вторая мировая война прервала фактически начинавшееся объединение здоровых сил в эмиграции вокруг самодержавной идеи. Решенная было проблема поиска исторической перспективы в послевоенные годы сменилась на более фундаментальную: преемственность царской власти и готовность к самопожертвованию в рамках принятия на себя миссии главы российского государства, создайся для того в России тех лет неожиданные предпосылки. В связи с этим должно рассмотреть несколько весьма показательных примеров потомков Романовых, имевших право заявить о себе как о законных престолонаследниках. Так, князь императорской крови Николай Романов, родившийся на юге Франции, в приморском курортном городке Антиб в 1922 году, в семье князя Романа Петровича Романова и графини Прасковьи Шереметевой, не декларировал интереса к российскому престолу, предпочтя считаться историком, энциклопедистом и библиографом [45] В начале Второй мировой войны с родителями жил в резиденции короля Виктора Эммануила III, супруга которого Елена Черногорская была сестрой его бабки. В 1942 году, по его словам, отверг предложение руководства Италии стать королём оккупированной итальянцами Черногории. После того как король Виктор-Эммануил в сентябре 1943 года бежал из Рима, вместе с семьёй в течение 9 месяцев скрывался от итальянских фашистов и немцев. С июля 1944 года работал в британо-американском Управлении психологической войны. По совету короля Умберто II семья уехала из Италии в Египет в 1946 году. В Египте Николай занимался торговлей табаком, затем работал в страховой компании. Вернувшись в Европу в 1950 году, работал в Риме в Austin Motor Company до 1954 года. По смерти своего шурина в 1955 году стал управляющим бизнеса семьи своей жены — большой фермы в Тоскане; до 1980 года занимался разведением скота и виноделием. В 1982 году продал ферму и с женой переехал в Ружмон. В 1988 году принял итальянское гражданство (до того был лицом без гражданства). — Примеч. авт. . Жизнь его прошла в Италии, где этот потомок романовской ветви Николаевичей женился на даме из старинного итальянского графского рода Делла Гаральдеска. От этого брака родилось три дочери. Интересы князя, помимо семейного круга, всю жизнь занимали книги, щегольство и «приятное ничегонеделанье». Как иронически писала о нем «Независимая газета», он «хотел бы носить одежду от “русских мастеров”, но за неимением таковой на Западе обходится костюмами от Кардена». Впрочем, все вышесказанное не мешало ему считать именно себя главой современного дома Романовых, хотя бы потому, что объективно он является «старейшиной» рода. При этом сам он утверждал, что восстановление монархии в России вряд ли возможно на данном историческом отрезке, который проходит в наши дни Россия [46] Налицо характерное для многих морганатических потомков Романовых, легковесное отношение к естественному историческому пути России, нежелание бремени самодержавной власти и страх перед мнением пресловутого «международного сообщества». Зададимся вопросом: мог ли такой претендент, даже гипотетически стать настоящим императором российским? — Примеч. авт. .

Много лет князь Николай занимался тем, что враждовал с Кирилловской ветвью — семейством князя императорской крови Владимиром Кирилловичем и его супругой Леонидой, обосновав это тем, что ниспровержение ложных претендентов на престол является для него своего рода point d’honner. Претензии этой ветви потомков Дома Романовых на российский престол князь Николай Романов называл «смешными» по многим причинам, хорошо известным в эмиграции [47] Тема для особого исследования, не входящая в задачу данной работы. Основные доводы противников Кирилловичей заключаются в поведении самого великого князя в дни февральского переворота, описанном тогда же в петроградской газете «Солнце России», в совокупности с женитьбой на разведенной жене американского торговца пылесосами «Кирби» — Леонидой, известной по своей жизни в Испании своими недвусмысленными любовными эскападами. — Примеч. авт. .